– Я – нет, – сказал багровый Сашка, отирая пот с лица.
– Можно босиком? – спросила Люся. Воспользовавшись передышкой, она плюхнулась в своей новой юбке на траву и сбросила босоножки.
– Можно даже платье снять, – ответил Гошка.
– Мы теперь вольные птицы, – прибавил Сашка.
– Привал, – скомандовал Гошка.
Стащили с себя тяжелые надоевшие рюкзаки и попадали на землю. С непривычки этот первый марш-бросок был утомительным.
Совсем рядом спокойно текла раздавшаяся вширь Синяя. У берегов было много камней, и вода, добродушно ворча, перекатывалась через них. В осоке шуршали стрекозы, всплескивала рыбешка. Над рекой плыли облака. У воды на ивовой ветке сидел дрозд и с тревожным любопытством смотрел на ребят. Рядом в гнезде примолкли голодные дроздята.
Гошка достал из вещмешка полевой бинокль на ремешке и стал крутить окуляры. Поднявшись на бугор, долго смотрел в ту сторону, откуда они пришли.
– Погони нет, – сообщил он и повесил бинокль на шею. И от этого сразу стал важным и неприступным. В самый последний момент он прихватил бинокль из отцовской комнаты. Старший Буянов служил в кавалерии и в память об этом хранил старый полевой бинокль.
Витька Грохотов лежал в стороне от всех и смотрел на облака. Он все еще сердился на приятелей, которые нарушили уговор и взяли с собой девчонок. Ну ладно, Алка – она пищать не будет, а Люська? Да она уже сейчас еле дышит, а что дальше будет? К вечеру расплачется и будет проситься к маме, домой. Правда, мама ее вместе с кривым Толиком на Брянщине. Толик ловит своим розовым сачком белых бабочек и толкует с деревенскими мальчишками насчет поджога. Толик с раннего детства мечтает устроить какой-нибудь грандиозный пожар.
Гошка расстелил карту и с важным видом стал глазеть на нее. Коля Бэс лежал рядом и близоруко щурился. Очки отдыхали на рюкзаке. Около уха – картонная коробка, в которой тарахтели жуки. И это было для Коли самой приятной музыкой.
– Я что-то проголодался, – сказал Сашка.
– Начинается... – проворчал Гошка. – Еще не отошли и на семь миль от города, а он уже голодный.
– Почему миль? – спросил Бэс. – На наших картах пока еще расстояния измеряются километрами.
– Мили – это романтичнее, – насмешливо заметил Витька.
– В миле один километр шестьсот метров, – сказал Гошка.
– А сколько сантиметров в дюйме? – спросила Алла.
– Он не знает, сколько метров в версте, – ухмыльнулся Витька.
– И я не знаю, – сказала Алла. – Сколько же?
– Приблизительно тысяча восемьдесят метров, – сказал Коля.
– Бэс, существует на свете такое, чего ты не знаешь? – спросила Алла.
Коля улыбнулся своей приятной смущенной улыбкой, которая сразу делала его лицо мягким, застенчивым, и ответил:
– Хотя Марк Твен и сказал, что, по-видимому, на свете нет ничего, что не могло бы случиться... Я так мало знаю, что удивляюсь всему на свете: этим жукам, стрекозам, траве, ветру, облакам...
– А я вот ничему не удивляюсь, – беспечно сказал Сашка. – Даже не замечаю все эти мелочи.
– Интересный ты человек, – задумчиво произнесла Алла, и непонятно было, к кому это относится: к Ладонщикову или Бэсу.
Гошка свернул карту и засунул в свой мешок.
– Следующий привал через восемь километров, – сказал он. – У деревни Сазоново.
– Через сколько? – жалобно спросила Люся.
– Командир дважды не повторяет команду, – ехидно заметил Витька.
– Кому не нравится, может вернуться домой, – сухо сказал Гошка.
Алла перекинула косу на спину и с любопытством посмотрела на Буянова, но не сказала ничего, лишь улыбнулась.
– Так как насчет подзаправиться? – спросил Сашка.
– Привал в деревне Сазоново, – повторил Гошка и взвалил вещмешок на плечи.
– Слышал? – ухмыльнулся Витька. – Подтяни потуже ремень на своем толстом пузе и шагай вслед за командиром. Чего выдумал – подзаправиться.
– Я на ходу, – проворчал Сашка и достал из кармана кусок копченой колбасы.
Когда все двинулись в путь, Витька Грохотов затянул во все горло:
Шел отряд по берегу,
Шел издалека,
Шел под красным знаменем
Командир полка...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ШЕСТЕРО В ЛОДКЕ
Гошка просчитался: деревня Сазоново оказалась не в восьми километрах, а в семнадцати. До деревни в этот день не дошли. Сделали привал неподалеку от хутора, который на карте не был обозначен. Перекусив всухомятку, ребята до вечера так и не поднялись с места. Гошка храбрился, говорил, что нужно идти до деревни Сазоново, но и в его голосе не было уверенности. Все смертельно устали и слышать не хотели ни о какой деревне.
Сашка Ладонщиков к вечеру оборудовал удочку и засел в камышах. Немного погодя оттуда послышался его голос:
– Вить, костер запалил?
– А что, леща поймал?
– Поймаю...
Гошка отправился со своим биноклем ил разведку. Ночевать на берегу было мало радости. Эскадрилья за эскадрильей прибывали комары. С остервенелым зудом они набросились на путешественников. То и дело раздавались звонкие шлепки – это ребята лупили себя по плечам, лицу, убивая ненавистных комаров.
Люся Воробьева нарвала травы и положила на голые ноги. На руках у нее вскочили волдыри. Коля Бэс поймал одного комара и стал внимательно разглядывать. В это время сразу два пристроились на его лбу.
– Еще хорошо, что не малярийные, – сказал Коля. – Все в природе целесообразно, даже змеи, но вот к чему эти твари, я не знаю... Посмотрите, сколько их, и они совершенно не боятся смерти. Летят напропалую, в огонь, воду, куда угодно. У них почти отсутствует инстинкт самосохранения.
– А я не боюсь комаров, – подал голос из камышей Сашка. – Я на них внимания не обращаю.
– Это они на тебя внимания не обращают, – сказала Алла. – Ты слишком для них толстокожий.
– И жирный, – тонким голосом добавила Люся.
– Эй, принимайте рыбу! – крикнул Сашка и выбросил на берег крошечную плотвицу.
Алла наломала зеленых веток и раздала ребятам.
– Отгоняйте ветками, – сказала она.
Потом притащила сухих палок и охапку сена. Достала спички из рюкзака и в два счета запалила костер. Комары, почуяв дым, сразу отступили.
– Ты нас спасла от верной смерти, – сказала Люся, подсаживаясь к самому огню.
Витька Грохотов рассудил, что у костра ночь провести – это, конечно, романтично, но перед завтрашней дорогой необходимо выспаться. И он отправился подыскивать место для ночлега.
Солнце медленно садилось за рекой. Багровые облака неподвижно застыли на горизонте. Витька шел по скошенному лугу и вдыхал душистый запах сена. Вскоре за молодым березняком он наткнулся на два свежесметанных стога. К одному из них были прислонены позабытые грабли. Витька взял их, несколько раз провел по земле. К зубьям прицепилось несколько сухих травинок. Хозяин – старательный мужик, чисто подгреб. Придется с одного бока стог пощипать, чтобы сделать нишу. Лучше, конечно, с двух – девчонки будут спать отдельно.
Витька с трудом выдернул из стога клок сена. Понюхал и подбросил вверх. Легкий вечерний ветер подхватил травинки и развеял по лугу. Витька вспомнил мать. Что она сейчас делает? Сидит на кухне, опершись локтем о подоконник, и смотрит в окно. И думает о нем, Витьке...
– Эй-эй, сюда! – донесся пронзительный Сашкин крик. Витька побежал к речке. Там уже стояли на берегу Коля Бэс и Алла. Люся, пряча лицо от едкого дыма, приплясывала у костра. Гошки все еще не видно.
– Тащу леща! – свистящим шепотом сказал Сашка. Его было почти не видно. Он ворочался в камышах и пыхтел.
– С пуд... – бормотал Ладонщиков. – Мой дядя и тот таких не вылавливал.
Сашка наконец выломался из камышей с изогнутой удочкой в руках. Подвернутые штанины мокрые, на толстых икрах налились кровью комары.
– Я подтащу, а вы хватайте! – приказал он, пятясь задом.
Витька полез в камыши. Он растопырил руки, будто собирался обнять леща. На конце лески действительно сидела рыбина. Только не лещ, а матерая щука. Когда ее подвели к берегу, щука высунула из воды длинную голову с выпученными глазами, раскрыла пасть, будто усмехнулась, и выплюнула вместе с крючком небольшую плотвицу. Ударив хвостом по воде, щука величественно ушла в глубину, а обомлевший Сашка стоял с удочкой в руках и чуть не плакал.