— Хастур?! — Эйден вцепился в штору, не замечая, что рвет тонкую ткань. Сумасшедшее подозрение стало реальностью.
— Я уже не имею права назваться этим именем, — Эрик усмехнулся. — Знаешь, труднее всего оказалось научиться обходиться одной парой рук. До сих пор всё роняю. И силы больше нет ни капли. Осталась только память, да и то не вся, и то, что люди называют душой.
— Не думал, что она у тебя есть, — Эйден выпрямился. — Но как возможно такое… вселение?
— Эрик умирал. Он неудачно упал, вернувшись в свой дом. А Дей воспользовался моментом, чтобы отомстить мне. Хотя он свой поступок объясняет иначе.
— Подожди, но просто так невозможно удержать чью-то душу в чужом теле. Должно быть огромное желание жить или мечта.
Эрик опустил глаза. Тонкие пальцы пробежались по краю одеяла.
— Мечта. Да, ты прав, Эйден. У меня была мечта. И Дей ее уловил. Я действительно хотел научиться любить.
— И как? — холодно поинтересовался Эйден. — Удалось?
— Да, — Эрик мечтательно посмотрел на него. — Очень странное ощущение. Но приятное. Большую часть времени.
Эйден нахмурился. Это белокурое создание в кружевной ночной сорочке и Хастур никак не совмещались в его сознании. Но сомневаться не приходилось.
— Что ж, желаю тебе счастья в новой жизни.
Он повернулся и уже вышел из спальни, когда его догнал возмущенный оклик:
— Эйден! Ты не можешь вот так просто уйти!
— Очень даже могу, — Ден не обернулся.
Ярмарка на этот раз побила все рекорды по численности и разнообразию развлечений. Едва оправившиеся после трагедии горожане стремились забыть все горести хотя бы на три дня. К немалой досаде Селины в первый же день на ярмарку прибыли Джарет с Дариной.
— Менее подходящего времени ты не нашел? — глава Совета и без того разрывалась на части. — Джарет, ну в самом деле, как будто сам не знаешь, что такое наша ярмарка!
— Знаю. Отличное развлечение, — Джарет чмокнул опешившую жену в губы и исчез в яркой круговерти городской площади.
К вечеру его отловил Лайонел. И решительно отконвоировал под навес, где усадил за столик и потребовал объяснений.
— Что у тебя за дела с Темнолистом?
Джарет закатил глаза.
— Нел, ради всего святого, уймись уже. Контрабанды на ярмарке нет. Эрик оправдался перед Советом. Чего тебе неймется?
— Я хочу знать, что мне ждать в будущем, — командор отхлебнул кофе и поморщился. Здесь его готовили с таким количеством специй, что глоток вышел воистину обжигающим. — Между прочим, я только что видел твоего Эрика с Дариной.
— И что? — приподнял бровь Джарет.
— Вы с ним настолько близкие друзья? Ты ему даже жену доверяешь?
— Скорее, наоборот, — Джарет улыбнулся. — Где ты их видел?
— На каруселях.
По лицу Джарета промелькнула тень беспокойства. Карусели на ярмарке крутились сразу в пяти измерениях, и далеко не все существа выдерживали такой аттракцион без ущерба для здоровья и психики.
— Не следовало бы… — король гоблинов нахмурился и встал. — Пойду, посмотрю.
— Вот именно, — неодобрительно сказал Лайонел. — Не следовало Даре без подготовки кататься на этой карусели.
— Вот о ней я как раз не беспокоюсь.
Лайонел подавился вторым глотком. Откашлялся и озадаченно покачал головой.
Карусель как раз в очередной раз остановилась, выпуская ошалелых любителей экстремальных развлечений. Возбужденная и раскрасневшаяся Дара повисла на Джарете.
— Это… это… Ой, у меня даже слов нет!
— Сколько кругов вы сделали? — Джарет всмотрелся в Эрика, который прислонился к ближайшей палатке и закрыл глаза.
— Три. А можно еще?
— Нет… — слабо пробормотал Эрик и позеленел.
— Конечно, иди, — Джарет достал пару серебряных монет и дал жене. Дара тут же улетучилась.
— Она — идеальная королева гоблинов, — Эрик приоткрыл один глаз и тут же снова закрыл. — И это ее Вольх хотел удержать в рамках своих строгих правил? Кретин.
— Согласен, — Джарет взял его под руку и отвел подальше от сутолоки. — Мне уже интересно, какие еще слабости были у Эрика Темнолиста? Кроме проблем с вестибулярным аппаратом и боязни высоты.