Шаннлис тихо смеется, хрипло, неприятно.
– Выглядит. А знаешь, что интереснее, Амиша? Сколько бы такие вот, как ты, ревнители старины, ни пытались возмутиться лепкой из говна, эти самые дети в говне отобрали у вас все. И будут отбирать, пока древние тене продолжают величаво и благоговейно насиловать своих жертв в кустах и жрать друг друга на своих богатых приемах.
Торн морщится. Да, Шаннлиса травмировали события в Темных Дворах, она держит это в голове. Только с тех пор, как они в Бастионе, его едкость растет и переходит все границы.
– Нам обязательно ссориться? – говорит она холодно, встревая. – Может, перестанем хотя бы друг друга грызть?
Молли шепчет ей тихое «спасибо». Шаннлис осекается.
– Нет. Нет, правда, не обязательно.
С этого момента он молчит. Не говорит ни слова, пока не приводит к своему дому. У него квартирка под крышей старого серого здания, с надстроенными в разное время непохожими друг на друга этажами. Стены неровные, облупленные, от них веет сырым холодом и чем-то, что неуловимо напоминает Торн о переулке проклятого арлекина.
Квартира пыльная, забытая – здесь никого давно не было. Шаннлис сразу бросается открывать окно, маленькое и скрипучее. Здесь довольно пусто, и помимо кровати, стола и полок, тут толком ничего нет, в том числе вещей.
– Тесно, но больше нам остановиться негде, я думаю. Извините, – Шаннлис смеется неловко, и Торн кажется, что она впервые видит его не мрачным и замкнутым, а будто бы настоящим. – Я постелю дополнительно на полу. Для нас с Амишей, – на косой взгляд даит-аин и на ее обиженную гримасу он отвечает просто и даже не резко, – Амиша, они ранены и до сих пор не оправились.
– Я тоже ранена.
– Покажи мне, что от твоей раны осталось. Ты половину моей крови выпила, спорим, я и шрама не найду?
Эта перепалка выглядит шутливой и легкой, и Торн осознает, что, наконец, может выдохнуть.
Она не против остаться здесь и отоспаться в кровати. Молли отвечает на ее взгляд и улыбается. Кажется, он тоже рад.
Дни тянутся вязко, сливаются в один. Торн старается не потеряться во времени, но все равно порой забывается, путая времена суток и полностью убивая режим сна. В Бастионе проще следить за сменой суток, по ночам на улицах выключают свет, но почему-то это вовсе ей не помогает. Внутри все еще пустота, какое-то непонятное онемение. Она знает, кто мог бы зашить эту пустоту, только думать о нем нельзя. Он ее погубит.
Да будут прокляты воспоминания. Бьются под кожей, пульсируют как ее собственная восстанавливающаяся кровь, и под это биение приходят одни и те же мысли. Слабость, с которой Торн не знает, как справиться.
Молли не стесняется пользоваться гостеприимством Шаннлиса и отсыпается за все дни пути. Амиша почти все время гуляет по городу, но с каждым разом возвращается все более и более мрачной. Видимо, Нерушимые Города оказались совсем не тем, что она представляла.
Чаще всего Торн проводит кромешно-темные ночи на шаткой крыше дома, всматривается в звезды, копается в себе. Сосредоточиться трудно, город шумный и злой; она постоянно слышит, где случается драка, люди постоянно устраивают пьяные потасовки, кто-то всегда кричит, по разным причинам. Торн не понимает, как можно привыкнуть к этому.
Не все ночи она проводит одна. Когда к ней тихо поднимается Молли, она даже рада его видеть. Его согревающее присутствие и мягкое касание ладони к ее спине окончательно дают ей понять, что пусть иногда она хочет сбежать, ей нужен кто-то родной рядом.
Молли садится почти вплотную и запрокидывает голову, глядя на звезды. Он не улыбается и не говорит, и Торн не нарушает эту тишину. Она просто кладет голову ему на плечо, и они сидят в молчании целую маленькую вечность.
– Помнишь, я сказал, что не хочу говорить о том, что было со мной в Бастионе?
Когда его шепот прорезает густую ночь, она почти вздрагивает. Поднимает голову и встречается с ним взглядом. Разумеется, она помнит о его нежелании обсуждать эту тему. Ни то, что сделали с ним во Дворе Клыков, ни его родину.
– Я не настаиваю, Молли.
– Разумеется, не настаиваешь, я сам сюда пришел и завел этот разговор. Так что, если это не такая деликатная попытка дать мне понять, что не хочешь слушать мое нытье, я расскажу тебе кое-что прямо сейчас.
Торн закатывает глаза, но все равно не сдерживается и смеется. Молли. Никогда не меняется.
– В Бастионе полно полукровок. Большая их часть – ненужные дети. А те, кто никому не нужен, часто всего лишь хотят любви, и поэтому очень доверчивы.