Будто бы ей не хватало этого в других сферах.
Она знает, что Вэйрик пришел поговорить, но не собирается обращать на него внимание. Она не хочет видеть его, не хочет слышать. Если ему и правда что-то нужно, придется открывать рот и заговаривать самому.
– Ээй… Торн.
Последний из ножей оказался в мишени, и она раздраженно встряхивает руками. Больно, тяжело, тянет-тащит кости из рук свинцовыми клещами. Это чувство определенно не помогает не раздражаться на Вэйрика сейчас.
Пользуясь паузой, он выскакивает перед ней. Заглядывает ей в лицо своими черными глазами, так просяще, с таким испуганным интересом. Он напоминает ей щеночка, который трясется, но все равно собирается что-то клянчить.
– Привет. Передай ножи, будь добр.
Она с мелочным мстительным удовольствием смотрит, как он касается пепельной стали и морщится, как она заставляет его вспомнить, из чего состоит его тело. Боль от пепельной стали словно расслаивает, заставляет ощущать все по отдельности и одновременно. Так же сильно раздражает, как внезапно осознать, что дышишь – понять, что твоему телу нужно это: втягивать воздух, выпускать его наружу. Как ощутить, что рот не просто есть, и что он не пустой, а в нем лежит самый настоящий язык, и он там мешает. Как вдруг заметить, что моргаешь каждый отведенный промежуток времени.
Торн раздражают эти ощущения ровно так же, как и других, но она всю жизнь училась контролировать свое тело, не показывать, не чувствовать. Какая-то упрямая сталь ее не победит.
– Ты хотел чего-то?
– Да, – Вэйрик испытывает заметное облегчение, когда передает Торн метательные ножи. Он даже содрогается немного. – Я спросить хотел. К тому нашему разговору.
Она молчит. Подкидывает один из ножей, проверяя баланс. Этот плохой, нужно будет отдать его Адану.
– Торн? – Вэйрик нервничает, отступает от нее на шаг, оказываясь ближе к мишени. Его нервируют блики на клинках. Будто бы он думает, что она может его зарезать, прямо здесь и сейчас.
Смешно.
Она поднимает взгляд своих бледно-голубых глаз на него, видит нервную позу, смазливое загорелое лицо в обрамлении черных локонов. Реликты назвали бы его интересным, наверное. Возможно, даже украли бы в свой темный лес, только вот от него не родилось бы полукровок.
– Вэй, чтобы получить ответ, надо сперва задать вопрос. Я знаю, что про меня много что говорят, но мысли я не читаю.
– Да. Да, прости, – он хмыкает. Одергивает куртку. – Торн… ты мне доверяешь?
Она поводит бровью. Настолько страшно, что даже спрашивать стал издалека. Замечательно.
– Я имею в виду… – он хмурится. – Мы же будем семьей, Торн. Если… когда я женюсь на Майли, мы будем семьей. А в семье же нужно доверять друг другу, да? Я имею в виду… мы же с тобой друзья!
Хороший поворот, думает Торн. Теперь они уже друзья.
– Друзья, – говорит она ни утвердительно, ни отрицательно. Просто повторяет за ним.
– Друзья! – говорит он, будто бы убеждает самого себя. – Мне важно твое… одобрение. И твое доверие! Понимаешь?
Она медленно кивает. А потом склоняет голову набок в дерганом птичьем жесте. Смотрит на него неотрывно.
Да, пожалуй, Вэйрика можно назвать красивым. В том смысле, в котором красивыми зовут прекрасные вещи, которые хочется украсть. Ей всегда казалась вызывающей такая красота. Она будто бы кричала: «Сломай меня».
– А ты доверяешь мне, Вэйрик?
Нож вонзился в мишень, просвистев в миллиметре от его уха. Вэйрик вздрогнул, в его взгляде не осталось ни мысли, только давящий смертельный ужас.
– Я имею в виду, мы же будем семьей, Вэйрик, – она повторяет его интонации, когда метает еще один нож. Тот звенит и колышется, наполовину войдя рядом с его головой. – Семья же должна доверять друг другу, да?
Еще один.
– Давай. Мы же с тобой друзья.
И еще один.
– Ты доверяешь мне, Вэй?
Последний пронзает стоячий воротник его куртки, прибивает к мишени. Прядка его прекрасных черных волос рассыпается и медленно опускается на землю.
Он нервно облизывает губы, медленно переводит взгляд на рукоять ножа рядом со своим лицом.
– Я…
– Доверие подразумевает откровенность. Давай я начну быть откровенной – даже не думай расстроить мою сестру.
Ее узкая белая рука смыкается на рукояти последнего из клинков. Она приближается к красивому лицу Вэйрика так близко, как не была никогда, и улыбается широко, во все клыки.
– У меня есть репутация, и ради Майли я не побоюсь ее подтвердить. Ты меня понял?
Вэйрик нервно кивает, как одна из тех глупых игрушек с трясущейся головой, которые привозят со светлых земель. Стоит ей выдернуть кинжал, дать ему возможность уйти, как он едва ли не отскакивает в сторону.