Ей кажется, что она разучилась оформлять мысли. Растеряла слова.
– Когда я думал о том, чтобы вернуть тебя, то терялся. Когда ты ушла, я понял, что… не смогу снова спать или мечтать, если придется жить без тебя. Не смогу ничего почувствовать. Не смогу дышать. Эти чувства душили меня.
Торн судорожно вдыхает. Кажется, она и сама забыла дышать.
– Чувства?..
Аелисар протягивает руку, касается ее волос. Пропускает их между пальцами жемчужным водопадом, рождая маленький огонек, и выпускает его вниз, в темный двор. Ее светлячок теряется в древнем стекле на мгновение, но вот зажигается первый маленький узор, и весь двор медленно озаряется призматическим золотым свечением. И пульсация ее огонька в такт бешеному биению в груди заставляет светиться витражи резных сердец.
– Я так долго спал в самом себе, пока не встретил тебя. Я осознаю это только теперь. Это рвет меня на части, и я не понимаю, когда все зашло так далеко.
Он… исполнил свое обещание ее огнями.
Он и правда…
Торн рывком подается вперед, целует его отчаянно, со всем разгорающимся в груди пламенем. Он поддается, отвечает, обнимает ее порывисто, голодно. Она тянет его на себя, на расстеленный плащ, и он напрягается, когда ее пальцы касаются его одежды.
Когда он отстраняется, ей хочется взвыть, но то, что она видит в его золотых глазах, лишает ее дыхания. Все, что он так долго сдерживал, душит его, и она чувствует его нетерпение, желание, жажду, как собственные.
Он останавливается, чтобы заставить ее сосредоточиться. Касается ее лица и спрашивает так серьезно, как не говорил с ней никогда:
– Ты уверена?
Разумеется, она уверена. Никогда, ни в какой момент с ним рядом ей не нужно было бояться. Никто не давал ей такой свободы, не уважал ее решения так, как уважал и принимал он.
Она кивает, и он целует Торн снова, настойчиво и практически яростно. Она ощущает его прикосновения и тянется за ними, будто боится разорвать контакт хоть на мгновение. Сдергивает его перчатки, он скользит по ее коже, и когда рубашка оказывается в стороне, его огонь становится единственным спасением от холодного ветра. Она прижимается к его груди, ощущает, как сливаются их проклятые отметины и вздрагивает.
Его губы на ее шее, пальцы скользят по груди и ниже, касаются ремня. Она сама не ожидает, с какой пылкой готовностью подается к нему и позволяет избавить себя от остальной одежды. Запускает пальцы в его волосы, изгибается для него. Он касается ее бедра, гладит так мягко, что это кажется невозможным. В контраст этому его поцелуи порывистые, жадные, словно вытягивают из нее жизнь. Она готова отдавать всю.
Он касается внутренней стороны ее бедра. Скользит выше. Касается там, где не касался никто другой раньше.
Взрываются остро все частички ее тела, волна жара прокатывается по коже. Кажется, каждая маленькая точка становится столь же чувствительной, как та, где она ощущает эти медленные прикосновения. Она хватает ртом воздух, распахивает глаза. Готова позволить ему все, и Торн поворачивает голову, открывая шею. Смех Аелисара отражается от ее кожи, и она не сдерживает дрожи, когда слышит его тихий низкий голос:
– Нет. Никакого дурмана крови. Хочу чувствовать все по-настоящему. Чтобы ты чувствовала все полностью.
Его губы касаются ее кожи там, где она ожидала бы его клыки. Его пальцы проскальзывают и касаются ее там, где не касалась даже она сама.
Она выгибается снова, подается к нему, нетерпеливая, жадная до этих ощущений. Он не спешит, не поддается, задает свой темп, ловит каждый ее прерывистый выдох губами. Воздух давно стал единым для них, раскаленным, несмотря на холод ночи. Она целует его, кусает, требует большего, и он дает ей все, что она способна и неспособна представить. Тело ей неподвластно, разрывается изнутри от этих ощущений, горит, будто готовое вспыхнуть. Пальцы сжимаются сами собой, ногти оставляют царапины на его спине. Заходится ее сердце, готовое вырваться из груди, и она содрогается от прокатывающегося по всему ее телу импульса.
Аелисар оставляет несколько маленьких, беглых поцелуев на линии ее ключиц. Ее руки дрожат, когда она убирает прядку с его лица и тянет к себе, чтобы поцеловать. Он отвечает так голодно, что ей кажется, она готова разгореться вновь. Его язык горячий, настойчивый, руки не оставляют без внимания ни кусочка ее тела.