– Выспалась? – Хорра улыбается, пусть и устало. Она наверняка проснулась раньше всех, чтобы организовать представление. Может, она не ложилась вовсе.
– Само собой, она выспалась, – Майли окидывает Торн шутливо-неодобрительным взглядом. – Она же не ходит на репетиции с нами, она теперь слишком важная для этого.
– Если я правильно помню, это ты говорила, что я слишком длинная для вашего номера с подкидыванием карликов, – замечает Торн ехидно, игнорируя, как многозначительно Хорра закатывает глаза.
– Да тебе все карлики, вымахала вон так, скоро будешь из палатки торчать. Мы твои волосы вместо флага используем, если решим кому-нибудь бросить вызов на дуэль до смерти.
Торн показывает ей язык. Белый, конечно, цвет траура, как и большинство его оттенков, но ведь не такие уж у нее и бесцветные волосы. Она надеется, по крайней мере.
– Ладно, Торн, Майлитра, оставлю вас развлекаться, – Хорра чуть сжимает руку Торн на своих плечах, прежде чем вывернуться и отправиться по делам. У нее всегда много дел. Она всегда все успевает. В том числе быть лидером этой разношерстной группы и растить двух совсем разных девочек, и все одновременно.
Они с Майли уже давно выросли, но Хорре от этого не легче.
– Та-а-ак, – тянет Майли вкрадчиво, как только спина приемной матери отдалилась, по ее мнению, достаточно далеко. – Я слышала, Вэйрик опять наябедничал на тебя. Что значит, что ты опять воровала в городе. Украла что-нибудь ценное?..
– Корову, козу и посла со светлых земель. Не могу отличить одного от другого, поможешь?
Теперь уже Майли показывает ей язык.
– Только деньги опять, что ли? Почему ты никогда не воруешь что-нибудь красивое? Я же знаю, ты могла бы переграбить половину особняков в этом городе.
Может быть, и могла бы. Торн не сомневается в своих способностях. Только вот красивые вещи, которые подразумевает сестрица, обычно легко опознаются, если к ним нагрянут с обыском.
– Ну, знаешь, с моей удачей, скорее всего, как только я достану отмычки, дверь откроется сама собой, оттуда выглянет голова полураздетого Вэйрика и начнет причитать, что я опять делаю что-то не так.
– А делать он там что будет?
– Укреплять связи между караваном и местными жительницами, разумеется. Ты чего.
Майли смеется.
– Звучит вполне в его духе, – а потом, помедлив, добавляет будто бы смущенно, – знаешь, его отец думает, что нам следует венчаться на крови.
Разумеется. Торн поняла, что ее совершенно это не удивляет. Вэйрик и Майли принадлежат к одному виду, оба – с легким нравом и любимы всеми. И Майли действительно миленькая с этими своими мягкими чертами лица и кожей настолько смуглого оттенка, насколько позволяет жизнь на темной стороне мира. Они подходят друг другу.
И от этого еще обиднее. Торн не подходит никому. Не то чтобы ей это нужно, но есть разница между отсутствием необходимости и отсутствием возможности.
Те, кто не слишком-то уверен в себе, зачастую болезненно воспринимают, когда их чего-то лишают. Слишком легко начать сомневаться в том, что действительно нужно.
Но она не может воспринимать в штыки все, что происходит. Она должна смириться. Не все всегда будет так, как хочется, как бы эгоизм ни кричал об обратном.
– О, старик рехнулся, – Торн драматично прикладывает руку к груди. С шутками всегда проще. Не нужно говорить, что на самом деле на уме. – Ты знаешь, что я готова проливать кровь за тебя, но не в этом же смысле!..
– Я имела в виду…
– Я поняла, Майли. Главное – что ты чувствуешь. Потому что если ты не уверена, а вы поженитесь, и он начнет ходить налево и… направо… мне же придется ему морду набить, и нам всем потом будет очень неловко сидеть за семейным столом.
Майли фыркает со смеха.
– О, ты можешь, я знаю. До сих пор не могу забыть, как ты окунула в корыто для животных того мерзкого мужика в деревне. И… спасибо, что не пустила оружие в ход.
– Ну не знаю насчет «спасибо», сестренка, – подмигивает Торн, – ему не помешала бы предупредительная надпись «лапает подростков» на видном месте. На лбу, например. Ты знаешь, я очень красиво умею вырезать.
– Вот уж точно, – Майли смеется, снова. – Послушай…
Она запинается, прерванная коротким жестом. Может, Торн не унаследовала ничего от матери, но от своего неизвестного отца – достаточно, чтобы слышать, видеть и ощущать больше. И сейчас за ними смотрели чьи-то чужие глаза.
Карга́. Как и всегда. Вылезла из своей палатки и пялится.
– Давай посидим чуть позже? После твоей репетиции.
– Ты не зайдешь?.. – Майли вряд ли надеется получить утвердительный ответ, но никогда не устает спрашивать.
Торн искренне ненавидит компанию девиц, в которой теперь сестра проводит почти все время. Ненавидит взаимно, горячо. Но это не значит, что ее чувства должны портить Майли день.