Несправедливо. Не осталось даже тела, Мерлин! Или осталось, просто Сириус впал в безумие отчаяния так быстро, что не смог различить реальность и игру больного воображения, когда увидел Марлс, сраженную Круцио? Потухшие светлые пряди — были ли? А стеклянный, несправедливо замерший навсегда взгляд? А кровь по всему хрупкому телу его девочки, которую он поклялся защищать?
«Привет, я твой разум, можешь со мной поговорить. Успокойся, успокойся, прекрати отрицать очевидное. Нет ее больше, твоей Марлс. Слышишь?»
Hello, I’m your mind giving you someone to talk to…
Hello…
Привет, я твой разум, можешь со мной поговорить…
Слышишь?..
Настоящая Марлин никогда не была такой — застывшей и безжизненной. Она ведь такая нежная, светлая, взбалмошная, сумасшедшая, самая-самая родная. Их совместные приключения только начинались и… Неужели все закончится вот так?
Сириус помнил. Помнил каждую улыбку. Каждую смешинку. Каждое соприкосновение рук и мягкость-податливость губ. Каждый блеск в глазах, когда он надевал на нее ободок из весёлых подсолнухов. Что ж… Их ритуал отныне должен был стать последним. Сириус в последний раз положит на ее могилу эти чудесные желтые цветы. И уйдет. Если не упадет у каменной плиты и не останется там верным псом, потерявшим хозяина, навсегда сторожить то, что у него отняли.
Или не отняли? Вот же Марлин — живая, улыбается, кружится и машет ему со школьного двора, напевает Dancing Queen, за собой зовет. Перед мысленным взором проносится воспоминание школьных времен, и Сириусу кажется на мгновение, будто и не было ничего. Ни войны, ни гибели, ни-че-го. Ему уже ведь снилась смерть Марлс однажды: окровавленная, со спутанными грязными волосами, она лежала в какой-то каморке, такая неестественно-безучастная и спокойная. Мертвая. А он не успел. Не успел каких-то пару минут до неизбежного заклинания, как и сейчас. Только тогда стоило проснуться — иллюзия разбилась и встретила его испуганный взгляд растерянная улыбка Марлин.
Может, он и сейчас спит? Да-да, конечно, спит, по-другому и быть не может. Они же с Марлс поклялись, что или вместе выживут, или вместе умрут, или так, или так, по-иному никак, как шутливо говорила Марлс.
If I smile and don’t believe
Я улыбнусь, я не поверю сперва,
Soon I know I’ll wake from this dream
Уверена, скоро эта иллюзия исчезнет.
Don’t try to fix me I’m not broken
Нет, не лечите меня, я в порядке!
Сириус курит, но это не помогает. Стоит у мрачного, будто серыми облаками покрытого поместья, на которое ему всегда было плевать, и не знает, что делать. Уговаривает себя. Говорит, что справится. Это ведь для Марлин в последний раз, неужели он струсит и позорно сбежит с похорон? Надо просто дождаться, подойти, положить цветы — и все. Ничего сложного, кроме того, что вдох сделать безумно трудно, воздух в легких мгновенно сгорает, когда Сириус неосознанно прокручивает в голове сцены пыток семьи МакКинон.
Пошло оно все к Мерлину! Он справится. Блэк он или кто, и дело даже не в дурацкой звучной фамилии! Просто он пес. А псы всегда преданы лишь одному хозяину (хозяйке) и не оставят его и после смерти.
Только вот…
Запах ванили и меда ощущается рядом слишком естественно, чтобы быть правдой. Сириус цепенеет на секунду. Принюхивается. Аромат никуда не исчезает, наоборот, он все сильнее и сильнее. Сладко. Не думать об этом, не думать. Не вспоминать, что именно так пахли волосы Марлин, которые он так любил перебирать пальцами, расчесывать, целовать… Матушка сжалиться решила, видать, да только не нужна она Сириусу и подавно! А в голову вдруг стукает запретно-спасительная мысль.
Сегодня же никто не готовил ничего, сегодня же…
— Я же сказала: будешь убиваться — сама закопаю. Тела, тела ведь не было настоящего, ты правильно задумался, правильно, дурак, я же видела!
Голос. Знакомый. Теплый. Ее. У Сириуса сердце замирает на мгновение, вечностью показавшееся, а затем в галоп пускается.
Нет. Он окончательно сошел с ума. Марлин ему просто чудится, просто чудится, это самообман, чистой воды сладкая ложь. Сейчас он вдохнет поглубже, посмотрит на серое британское плачущее небо и успокоится. Успокоится, правда?
Hello, I’m the lie living for you so you can hide…
Привет, я сладкая ложь, я дам тебе возможность спрятаться.
Don’t cry
Не плачь…
Сириус не хочет верить, одновременно желает, чтобы все оказалось бредом и явью, чтобы, чтобы… Он сам не понимает, что «чтобы», осознает только: аромат Марлин все еще здесь, переводит взгляд вперед, а на дорожку тут же ложится тень знакомой хрупкой фигурки позади него. И он все-таки оборачивается, сталкиваясь взглядом с родными голубыми глазами. Из горла рвется, сил хватает лишь на почти бессвязное:
— Марлс?
И на то, чтобы броситься к ней. Исхудавшей, потрепанной, уставшей, но живой. Главное — живой. Уже потом, когда эйфория немного схлынет, он узнает, что Марлин чудом удалось спастись, а Пожиратели применили иллюзии, пытаясь заставить Сириуса поверить в ее смерть. А может, чтобы прикрыться перед Темным лордом, так как все-таки упустили одного члена семьи МакКинон. Он с самого начала был прав: никакого тела и не было.
— К-как долго ты там стоишь? — Сириус задыхается, отрываясь от Марлин, гладит ее по дрожащим щекам, а она смотрит-смотрит-смотрит только на него, и у самой на голубой радужке слезы блестят. У него — по щекам уже бегут в три ручья, и, Мерлин, как же ему плевать на это.
— Дольше, чем тебе хотелось бы, — она даже сейчас шутить пытается, но в результате утыкается носом в его плечо, срываясь на плач и прижимаясь как можно ближе.
Марлин — не сон. Не иллюзия. Она живой остаток его прошлого, доказательство, что даже на треклятой войне еще не все потеряно. Не потеряно еще абсолютно ничего.
Suddenly I know I’m not sleeping
Внезапно я пойму, что всё это не сон.
Hello, I’m still here, all that’s left of yesterday
Привет, я еще здесь — всё то, что осталось от прошлого…
Но все это уже неважно, ведь у них крошечный кусочек счастья, их подсолнуховый рай снова с ними. И Сириус готов сорвать хоть море цветов, только бы видеть Марлин живой.
========== Мой свет (Modern!Мифология; Гет; Аид/Персефона; Отрицательный протагонист) ==========
Комментарий к Мой свет (Modern!Мифология; Гет; Аид/Персефона; Отрицательный протагонист)
Тема «Отрицательный протагонист».
Пара Аид/Персефона в мифологии у меня одна из любимых (как и Амур/Психея и Орфей/Эвридика), не могла про них не написать. Modern!Аида представляю как Мэтью Макхонахи (образ Человека в чёрном из «Тёмной башни»), а Modern!Персефону — как Джессику Честейн. Сонгфик на песню из рок-оперы «Орфей» «Она мой свет».