Иль по приказу умирать.
В и т т о р и я
Постой!
Ф л а м и н ь о
Вся жизнь моя другим служила,
А смерть послужит мне. Готова будь.
В и т т о р и я
Ты, правда, хочешь смерти?
Ф л а м и н ь о
С большей страстью,
Чем зачинал меня отец.
В и т т о р и я (шепчет Цанхе)
А дверь?
Ц а н х е (шепчет Виттории)
Закрыта, госпожа.
В и т т о р и я
Ужели стал ты
Безбожником и тело обратишь,
Что есть дворец прекрасный для души,
В ее загон кровавый для скота на бойне?
Будь проклят дьявол, что смешал в грехах
Мед сладкий с уксусом и желчью.
Его теперь вкушаем до конца.
(Шепчет Цанхе.) Зови на помощь!
И всё ведет к забвенью человеком
Вселенной, сотворенной для него.
И погружается тогда он в бездну,
Возделанную дьяволом, — тьму!
Ц а н х е
Эй, помогите!
Ф л а м и н ь о
Заткну сейчас я глотку
Свинцовой вишней.
В и т т о р и я
Молю, не забывай,
В гробах — мильоны, на суд последний встанут,
Проснутся, подымутся и заскрежещут,
Как вырванная мандрагора.
Ф л а м и н ь о
Оставьте пустословье!
Всё это риторические стоны
Да доводы девиц — и трогают меня
Не более, чем речи проповедников толпу, —
Пожалуй, криком, не ученьем их
Иль здравым смыслом.
Ц а н х е (шепчет Виттории)
Давайте, госпожа, притворно мы уступим,
Как будто просим научить, что делать,
Пусть первым он покажет сам.
В и т т о р и я (шепчет Цанхе)
Отлично, принимаю.
(Вслух.) Убить себя — похоже на лекарство,
Которое должны мы проглотить пилюлею,
Не разжевавши:
Неточность поворота, дрожь руки —
Лишь боль усилит.
Ф л а м и н ь о
Я предполагал,
Что ты развратна и, прожив постыдно,
Не сможешь умереть.
В и т т о р и я
О, это малодушья миг!
Но я решилась: горести, прощайте!
Смотри, Браччьяно, — я, пока ты жил,
Из сердца пламенный алтарь творила
Для жертвы вам. Прощайте, Цанхе!
Ц а н х е
Как? Думаете, вас переживу,
Когда и лучшее, что есть во мне, — Фламиньо
Туда ж уходит?
Ф л а м и н ь о
О, милая арапка!
Ц а н х е
И в знак моей любви вас умоляю —
Уж, если час настал кому-то умереть, —
Позвольте мне иль вам опробовать пилюлю
И научить ее, как умереть.
Ф л а м и н ь о
Как ты великодушна! Вот оружье.
Ведь у меня рука уже в крови.
Два пистолета на мою вы грудь направьте,
Другие — на себя. И так умрем.
Торжественно. Но все сперва клянитесь
Меня не пережить.
В и т т о р и я и Ц а н х е
Всем сердцем я клянусь!
Ф л а м и н ь о
Итак — конец. Прощай, сиянье дня!
И тело жалкое, что слишком долго
Заботилось единственно о том,
Чтоб охранять короткий век.
Пускаю кровь,
И две пиявки ждут, чтоб высосать ее.
(Указывает на пистолеты.)