— Будто потом нельзя сделать! — ответил я. — Выдержку надо иметь.
— Нет, уж лучше я сначала сделаю и буду спокойна. Ведь уроки у нас лёгкие. Не то что у вас, в четвёртом классе.
— Да, — говорю, — у нас не то что у вас. Вот перейдёшь в четвёртый класс, тогда узнаешь, где раки зимуют.
— А что тебе сегодня задано? — спросила она.
— Это не твоего ума дело, — ответил я. — Ты всё равно ничего не поймёшь, так что и рассказывать не стоит.
Не мог же я сказать ей, что мне задано повторять таблицу умножения! Её ведь во втором классе проходят!
Я решил с самого начала взяться за учёбу как следует и сразу засел повторять таблицу умножения. Конечно, я повторял её про себя, чтоб Лика не слышала, но она скоро окончила свои уроки и убежала играть с подругами. Тогда я принялся учить таблицу как следует, вслух, и выучил её так, что меня хоть разбуди ночью и спроси, сколько будет семью семь или восемью девять, я без запинки отвечу.
Зато на другой день Ольга Николаевна вызвала меня и проверила, как я выучил таблицу умножения.
— Вот видишь, — сказала она, — когда ты хочешь, то можешь учиться как следует! Я ведь знаю, что у тебя способности есть.
Всё было бы хорошо, если б Ольга Николаевна спросила меня только таблицу, но ей ещё захотелось, чтоб я задачу на доске решил. Этим она, конечно, всё дело испортила.
Я вышел к доске, и Ольга Николаевна продиктовала задачу про каких-то плотников, которые строили дом. Я записал условие задачи на доске мелом и стал думать. Но это, конечно, только так говорится, что я стал думать. Задача попалась такая трудная, что я всё равно не решил бы её. Я только нарочно наморщил лоб, чтоб Ольга Николаевна видела, будто я думаю, а сам стал украдкой поглядывать на ребят, чтоб они подсказали мне. Но подсказывать тому, кто стоит у доски, очень трудно, и все ребята молчали.
— Ну, как ты станешь решать задачу? — спросила Ольга Николаевна. — Какой будет первый вопрос?
Я только сильнее наморщил лоб и, повернувшись вполоборота к ребятам, изо всех сил заморгал одним глазом. Ребята сообразили, что моё дело плохо, и стали подсказывать.
— Тише, ребята, не подсказывайте! Я сама помогу ему, если надо, — сказала Ольга Николаевна.
Она стала объяснять мне задачу и сказала, как сделать первый вопрос. Я хотя ничего не понял, но всё-таки решил на доске первый вопрос.
— Правильно, — сказала Ольга Николаевна. — Теперь какой будет второй вопрос?
Я снова задумался и замигал глазом ребятам. Ребята опять стали подсказывать.
— Тише! Мне ведь всё слышно, а вы только ему мешаете! — сказала Ольга Николаевна и принялась объяснять мне второй вопрос.
Таким образом, постепенно, с помощью Ольги Николаевны и с подсказкой ребят, я решил наконец задачу.
— Теперь ты понял, как нужно решать такие задачи? — спросила Ольга Николаевна.
— Понял, — ответил я.
На самом деле я, конечно, совсем ничего не понял, но мне стыдно было признаться, что я такой бестолковый, к тому же я боялся, что Ольга Николаевна поставит мне плохую отметку, если я скажу, что не понял.
Я сел на место, списал задачу в тетрадь и решил ещё дома подумать над ней как следует.
После урока говорю ребятам:
— Что же вы подсказываете так, что Ольга Николаевна всё слышит? Орут на весь класс! Разве так подсказывают?
— Как же тут подскажешь, когда ты возле доски стоишь! — говорит Вася Ерохин. — Вот если б тебя с места вызвали…
— «С места, с места»! Потихоньку надо.
— Я и подсказывал тебе сначала потихоньку, а ты стоишь и ничего не слышишь.
— Так ты, наверно, себе под нос шептал, — говорю я.
— Ну вот! Тебе и громко нехорошо и тихо нехорошо! Не разберёшь, как тебе надо!
— Совсем никак не надо, — сказал Ваня Пахомов. — Самому надо соображать, а не слушать подсказку.
— Зачем же мне свою голову утруждать, если я всё равно ничего в этих задачах не понимаю? — говорю я.
— Оттого и не понимаешь, что не хочешь соображать, — сказал Глеб Скамейкин. — Надеешься на подсказку, а сам не учишься. Я лично никому больше подсказывать не буду. Надо, чтоб был порядок в классе, а от этого один вред.
— Найдутся и без тебя, подскажут, — говорю я.
— А я всё равно буду бороться с подсказкой, — говорит Глеб.
— Ну, не больно-то задавайся! — ответил я.
— Почему «задавайся»? Я староста класса! Я добьюсь, чтоб подсказки не было.
— И нечего, — говорю, — воображать, если тебя старостой выбрали! Сегодня ты староста, а завтра я староста.
— Ну вот, когда тебя выберут, а пока ещё не выбрали.
Тут и другие ребята вмешались и стали спорить, нужно подсказывать или нет. Но мы так ни до чего и не доспорились. Прибежал Дима Балакирев. Он узнал, что летом на пустыре позади школы старшие ребята устроили футбольное поле. Мы решили прийти после обеда и сыграть в футбол. После обеда мы собрались на футбольном поле, разбились на две команды, чтоб играть по всем правилам, но тут в нашей команде произошёл спор, кому быть вратарём. Никто не хотел стоять в воротах. Каждому хотелось бегать по всему полю и забивать голы. Все говорили, чтоб вратарём был я, но мне хотелось быть центром нападения или хотя бы полузащитником. На моё счастье, Шишкин согласился сделаться вратарём. Он сбросил с себя куртку, встал в воротах, и игра началась.