— Бабушка, побыстрей! Видишь, по ответу сходится...
— Поспешишь, людей насмешишь,— ответила бабушка.
Стальной характер! Она проверила задачку, потом упражнение по русскому, потом рисунок в альбоме и... потребовала дневник.
— Зачем?!! »
Генку слегка залихорадило. «Анчар! Анчар!» — кричали за окном. С ума сойти! Такой случай: дядя Костя вывел на прогулку Анчара. Работу этой необыкновенно ученой собаки могут видеть все. Один Генка должен почему-то смотреть, как бабушка листает дневник.
— Бабушка, побыстрей...
— Сейчас. Какие там у вас по расписанию уроки? Ах, рисование! Ну, рисование мы посмотрели. Русский тоже. География? Отлично. Расскажи географию.
«Анчар, след!»
Голос дяди Кости раздается под самым окном. Разумеется, Анчар берет след. Разумеется, зрители замирают. Генкино сердце рвется на куски.
— Бабушка, честное пионерское...
— Расскажешь, и можешь быть свободным. Что там у вас? Климат? Так какой бывает климат?
Внутри у Генки все кипит. Но он сдерживается. Все-таки — бабушка. Генка делает глубокий вдох и начинает выкладывать все свои сведения о климате быстро-быстро-быстро, еле поспевая за собственными мыслями. Скорость ответа — на грани звукового барьера. Он оттарабанивает урок, выпаливает без передышки: «все!» и бросается к вешалке.
— Подожди! — бабушка идет за Генкой в прихожую,— А в Свердловске у нас какой климат?
Это уже слишком. Одетый Генка пронизывает бабушку испепеляющим взглядом и отчеканивает с великолепным сарказмом:
— Ну, уж этого-то нам не задавали!
И он вырывается, наконец, на улицу.
На другой день Клавдия Григорьевна, учительница географии, никого по журналу не вызвала. Она просто предложила:
Может быть, кто-нибудь сам расскажет о климате? Кто хочет?
Генка поднял руку и весело вызвался:
— Я!
— Гена? Пожалуйста.
Легкий приятный холодок пробежал у Генки между лопатками. Когда выходишь отвечать по собственному желанию, всегда так бывает. Страшно все-таки. Класс на тебя с любопытством смотрит. Одно дело, когда вызвали, другое — сам вызвался.
Генка поправил ремень, поискал точку на стенке, за которую можно «зацепиться» глазами, и начал уверенно, обстоятельно рассказывать урок.
Клавдия Григорьевна дослушала до конца.
— Молодец! — похвалила она.— Еще один вопрос и можешь идти на место. Как ты думаешь, какой климат у нас в Свердловске?
М-да. Это вам не бабушка. Генка набрал в легкие воздуху побольше и храбро выпалил:
— Морской!
Ребята засмеялись. Клавдия Григорьевна постучала карандашом по столу, посмотрела на Генку ободряюще:
— Не торопись. Прежде, чем сказать, подумай хорошенько.
А Генка терпеть не мог думать! Особенно во время ответа у доски!
— Посмотри на карту, разве у нас поблизости море есть?
— Каспийское! — ядовито бросили с последней парты.
— Каспийское,— машинально повторил Генка, но тут же спохватился,— то есть, нет. У нас, конечно, не морской климат.
Он попробовал сосредоточиться. Но в голову, как нарочно, лезли названия морских ветров: "муссон" и "пассат". Эти слова он прочитал, заглянув и учебнике вперед. Не зря они напечатаны особыми буковками. Эти слова нравились Генке, они звучали как-то таинственно, и сразу думалось о приключениях, о парусах, о дальних странах. Окончательно расстроенный, Генка сказал:
— И муссонов у нас нету!
Ребята засмеялись снова, но уже совсем не так дружно и не так уверенно. Клавдия Григорьевна взглянула на Генку с интересом:
— Ты знаешь, что такое муссон?
Генка кивнул:
— Ветер такой.
— Верно. В зоне морского климата бывает ветер, который так называется. Мы еще будем это проходить. А на Урале муссонов нет, это тоже правильно. Но какой же все-таки климат у нас? Подумай, Гена! Ведь когда ты ходишь гулять, смотришь же ты, какая погода?
Генка, конечно, смотрел, какая погода. Ну, чтобы узнать, надо ли надеть галоши и можно ли уже сегодня, например, удрать без пальто. И вообще, чтобы в Свердловске был климат, Генке в голову не приходило. Климат бывает в учебнике! Его надо учить, а то двойку поставят. Ну, скажите на милость, какой климат может быть дома?! В Свердловске?! Другое дело, если бы ветер был не просто ветер, а какой-нибудь муссон!
Он обвел класс растерянным взглядом. У большинства ребят лица были недоумевающие. Они и сами не знали. Зина Снегирева подсказывала что-то безнадежно тихим голосом. Генка разобрал только слово «Урал» да еще увидел, что Зина рисует в воздухе пальцем высокие горы.
— Высокогорный? упавшим голосом сказал Генка, и все опять засмеялись. Больше сказать он уже ничего не мог. Да.
А климат в Свердловске континентальный. Только и всего.
Если бы у Женьки Девикова, крепкого носастого парнишки с монгольскими скулами и веселыми глазами спросили, какой день в его жизни был самый несчастливый, он не задумался бы ни на одну минуточку. Потому что в Женькиной жизни был такой. Самый несчастливый.
Начался этот день так. Женька открыл глаза и обрадовался. Ну, да! Все уроки он еще вчера выучил, и делать сегодня ничего не надо было. Женька учился во вторую смену, значит, целых полдня свободных! Вот богатство! И погода стоит хорошая, весна, солнце светит, скоро грязи никакой не останется. Гуляй — не хочу. Нет, Женька хотел гулять. Он позавтракал на скорую руку, крикнул бабушке, чтоб не ждала, и выскочил во двор.
Там никого не было. Один шестилетний Васек из второго подъезда возился в песочнице. Для начала Женька решил присесть и принять солнечную ванну. Устроился на бревнышке и зажмурился Хорошо! А когда открыл глаза— перед ним стоял Васек и молча смотрел на него. Под носом у Васька поблескивало. Уши зимней шапки были завернуты кверху.
— Как жизнь? — лениво поинтересовался Женька. Не то, что ему хотелось разговаривать с такой, малявкой,— просто делать было нечего. Васек шмыгнул носом. Моргнул. И вдруг сказал:
— Я могу делать мостик.
— Ну? — удивился Женька, как удивляются взрослые, когда хотят показать, что им интересно с детьми.
— Ага.
— Сперва сделай, а потом хвались! — назидательно заметил Женька. Он вспомнил, как его маленького воспитывали мальчишки во дворе, зевнул от скуки и прибавил: — Хвастать нехорошо.
Ваську полагалось сконфузиться, но вместо этого он плюхнулся со всего маху на руки и некоторое время постоял на четвереньках. Потом он, сопя, поднялся, растопырил измазанные ладошки и молча стал глядеть на Женьку. Видимо, ждал одобрения.
— Эх, ты! —сказал Женька.— Разве это мостик? Смотри.
Женька скинул пальто, положил его на бревнышко, выбрал местечко посуше и сделал стойку. Потом медленно согнул ноги и опустил их на землю. Мостик получился ничего, приличный.
— Вот как надо,— сказал Женька, выпрямляясь.
По всем законам великой жизненной практики Ваську следовало молчать и восхищаться. Вздыхать Сопеть. Мотать на ус. В крайнем случае, замереть и немножко постоять неподвижно. Мол, вот они, старшие-то! Где уж нам... А Васек сейчас же принялся сам делать стойку. Дрыгнул одной ногой, стал поднимать другую, брякнулся и заревел на весь двор. Выскочила из подъезда Васькова бабушка и стала кричать, что Женька дылда здоровая и обижает малышей. Еще она кричала, что он портит ребенка и куда смотрят Женькины родители. А при чем тут Женькины родители? Женька хотел объяснить, как было дело — куда там! Бабушка расходилась вовсю. Она кричала все громче, и чем громче она кричала, тем сильнее орал Васек. У Женьки в ушах зазвенело. Внезапно бабушка остановилась, посмотрела на Женьку злорадно и спросила: