Меч, как я и предполагал, находился в толстых грубых ножнах, сделанный из дерева, обитого дубленой кожей. Вполне стандартный экземпляр, если не брать в расчет вязь из солярных символов. Радовало, что не тех, что запрещены в современном мире, более простые и примитивные, состоящие из кружков, прямых и волнистых линий. Конечно, ни о какой трактовке этих знаков, говорить не приходилось. Тут уж если кто и поможет, то только Святогор или Буеслав, но ко второму идти желания не было.
— Я готов. — Спокойно оповестил девушек, подвесив ножны к ремню специальным шнурком.
— Осторожнее тычь своей ковырялкой. — Недовольно посмотрела на меня Маришка. — Даже стоять с ним рядом не хочется.
— Уже заметная польза от него. — Усмехнулся в ответ, делая шаг к шатенки и, заставляя ее отступить подальше.
— А мне вот не страшно. — Задорно улыбнулась змейка, играя губами с острым коготком.
— Озабоченная. — Грустно выдохнул я, плюнув на все в сердцах и решив закончить этот спектакль покинув дом.
В сенях, как и прежде горела тонкая свечка, равномерно заливая светом маленькую комнатушку. Обычно, отсюда была дверь в чулан, но сейчас ее не было, либо она где-то спрятана. Хотя как может дом прятать что-то от своего хозяина. Если только домовой заведется, но, надеюсь, им здесь не найдется места.
За порогом же было все, как и прежде. Все тот же темный и заросший лес встретил нас тишиной и покоем. Света из двери хватило осветить лишь небольшой пятачок безопасной полянки, а дальше же уже ничего не было видно. Луна еще не поднялась достаточно высоко, только-только вступая в свои права, а значит и времени до утра было еще более чем достаточно. Вот только куда идти, сразу в город?
Божественный взгляд ни показал ничего интересного. Лес не был полностью мертвым, но те, кто мог подвернуться нам под руку, не представляли никакой угрозы. Легкая добыча для любого из команды. И это при учете, что я не знаю ранги девушек, опираясь, что система сработала точно так же и подняла их до моего уровня.
— Ну так что Буеслав приказал тебе сделать? — Как бы невзначай спросил Маришку, делая вид, что остаюсь равнодушным к ее темному пути. Хотя для этого мира она не была ни темной, ни светлой, все так же оставаясь серой.
— Тебе не понравится. — Довольно отозвалась она, спускаясь следом и, точно так же, как и я, оглядывая мир радужными глазами. — Он велел забросить тебя в самое страшное место и посмотреть, как ты справишься.
— Этот мир и есть самое страшное место? — Слегка удивился я.
— Нет! — Довольно расхохоталась она в ответ. — Одна из немногих высокоуровневых локаций и не более.
— Тогда почему мы здесь?
— Ты ведь помнишь, что мы обсуждали днем? — Маришка вышла на тропу и медленно зашагала, призывно виляя задом, от чего все внимание, как мое, так и змейки, обратилось в одну точку.
— Мы много, о чем говорили. — Мне пришлось сглотнуть слюну. Даже с мечом и рюкзаком, прилив энергии к нижней голове был неимоверно велик.
— Мужчины. — Театрально закатила она глаза, оборачиваясь и смотря на застывшую парочку с горящими глазами и глупыми улыбками. — У вас вообще памяти никакой нет. Мы говорили о ночной охоте. Забыл ради чего сумку покупал.
— Точно, охота. — Хлопнул себя по лбу, выгоняя посторонние мысли. Даже в божественном зрении, убирающем очень много нюансов, особенно в цветовой гамме, чумка выглядела превосходно.
— Есть одно очень страшное местечко, куда нам бы хотелось добраться. — Продолжила играть она, на этот раз хитро прищуриваясь, будто сейчас примется уговаривать могучего богатыря помочь маленькой и хрупкой девушке. — Правда, ящерка?
— А? Я? — Удивленно захлопала она глазами.
— Ты же хочешь получить первую инкарнацию?
— Бажен, если ты это сделаешь, я твоя навсегда! — Вцепилась она в меня так рьяно, что стало страшно за новенькую и, пока еще, целенькую курточку. Пусть я и смотрелся в ней весьма вызывающе, но заменить ее было не на что, а острые коготки грозили проделать в ней не маленькие дырки.
— Хорошо-хорошо. — Быстро постарался успокоить ее, но вместо этого, девушка начала страстно шептать благодарственные слова и запрыгнула на руки, оплетая ногами поясницу. Мне казалось, что повидал уже многое, но никогда и представить не мог, что можно на столько страстно целовать и облизывать лицо, словно она и правда была собачонкой.