В ее корнях спит память о былом,
О времени, когда земную твердь
Давило исполинской толщей льда.
Крошились с хрипом гибнущие камни,
А реки льда сносили храмы древних,
И наши предки подались на юг.
Так канула в века Гиперборея…
Два воина, пробежав по выставленным веслам, спрыгнули на скалу. Ольбард наблюдал, как они ловко карабкаются наверх и исчезают в кустарнике, которым покрыты вершины утесов. Прилив слегка подталкивал «Змиулана» в корму, как бы приглашая войти в устье реки, спрятанное среди обветренных седых скал. Однако гребцы, тихо шевеля веслами, удерживали лодью на месте. Пусть вернутся разведывающие дорогу вои.
Вот один из них появился на вершине скалы, подал знак – путь свободен. «Змиулан» снова двинулся вперед. Весла плавно, почти без шума, погружались в воду. Здесь надо тихо – место опасное. Удобную стоянку, что вверх по реке, используют многие. И не всегда это друзья.
Берега слегка расступились, скалы стали ниже, и рос на них уже не низкий кустарник, а настоящий сосновый лес. Русло реки слегка повернуло, открыв по левую руку небольшой пляж, усыпанный мелкой галькой. Еще несколько гребков, и киль лодьи заскрежетал по ней. Воины попрыгали в воду, налегли на борта. «Змиулан» проскользнул еще немного вперед и остановился. Лагерь разбили здесь же…
Костер горел под выступом скалы, в грубо сложенном из плоских валунов очаге. Огонь кормили сухими ветками, и он почти не давал дыма. Савинов задумчиво смотрел, как бледные сизые струйки растекаются по закопченной поверхности камня, прежде чем подняться наверх к небу. Эта стоянка явно использовалась ранее. Однако она была временной. Храбр сказал, что зимовье находится выше по реке. Туда ушли разведчики. Еще несколько маленьких групп отправились в разные стороны. Вскоре одна из них вернулась, неся на плечах подвязанную к копью косулю. Вот и ужин.
Со скалы, на которой устроился Сашка, было отлично видно, как дружина слаженно разбивает лагерь, высылает разведчиков и посты. Это даже нельзя было назвать действиями хорошо обученных солдат. Нет. В этом была их жизнь, их суть. Они – воины.
Савинов оглянулся вокруг. Отсюда – со скалы – прекрасный вид. Куда ни кинь взгляд – всюду сопки, поросшие густым лесом. В его времени (а скорее всего, это действительно другое время) деревьев в Заполярье было гораздо меньше – все больше голых скал и кустарника, хотя в Хибинах леса были в наличии, да еще какие леса! Но там микроклимат… Правда, место, где он находился сейчас, сложновато определить. Никаких особых ориентиров. Ну, может быть, потом, позже… Но одно Савинов мог сказать наверняка – этот Север ему нравился больше, чем тот, который он знал раньше… Рука погладила нагретую солнцем поверхность скалы. Лето.
Пейзаж вокруг совершенно мирный, кажется, если не оглядываться на лагерь, что людей в этих краях никогда не было. Но он знал – ниже по склону, там, где лес взбирается на скалы, таятся воины синеусого князя, которого, как выяснилось, зовут Ольбард. Имя вроде не славянское, хотя черт его знает… Воины наготове, значит, здесь небезопасно. Да и череп гигантской саблезубой кошки – смилодона, – неведомо какими путями водруженный на нос лодьи (и где они его раскопали?), до сих пор торчит на своем месте. Когда-то давно Савинов читал, что викинги снимали носовые фигуры своих кораблей, входя в дружественный порт или следуя вдоль своих берегов. Ведь это не просто украшение – это угроза, вызов! И если у этой, как он уже понял, интернациональной дружины обычаи те же…
В общем – либо воины Ольбарда ждут нападения, либо сами собираются напасть. Почему-то этот вывод оставил Савинова совершенно равнодушным. Он понял и отметил про себя – будет бой. Почему это казалось несомненным, почти свершившимся фактом – Савинов не знал. Что ж – пусть будет…
Огонь плясал, разбрасывая хвостатые искры. Воины сидели вокруг и молча смотрели в глубь пламени, словно тщились увидеть свою судьбу. Иные и видели.
Было светло, и рыжие отсветы, ластясь к окружающему миру, делали его теплее и уютнее. Лица людей казались спокойнее, словно свет костра стирал с них старые шрамы и следы неумолимого времени. Не то бывает, когда костер светит ночью, выхватывая из тьмы не человеческие черты, но суровые лики богов.
Ольбард насторожился. Что-то… Костер вдруг вспыхнул сильнее, с треском выбросив вверх огромный сноп искр. Из самого сердца огня возник яркий, полыхающий багряным, бутон. Он начал расти, разворачивая лепестки и меняя цвета, раскрылся и обернулся огненной птицей – соколом. Птица распростерла мощные крылья.
Князь наблюдал за видением, ожидая, на что же укажет Рарог. Краем глаза он заметил, что некоторые из дружины чуть подались назад от костра – возможно, тоже что-то видели. В этот миг огненная птица Семаргла[29] встрепенулась. Жгут пламени оторвался от костра и, роняя искрящиеся перья, взлетел ввысь, обогнув нависшую скалу.
29
Семаргл, Сварожич – в древнеславянском пантеоне – божество огня, не путать с Симургом, крылатой собакой. Рарог – птица огня, вестник Семаргла, он же – Жар Птица.