Вслед ему послышалось шумное дыхание преследователей, жаждущих отомстить за погибших товарищей. Не чуя под собой ног, Вадим мчался сквозь лес, поминутно рискуя свалиться в лесную яму или запнуться о корень дерева, но на удивление ему ничего не мешало. Корни деревьев словно скрывались от него под землёй, а рытвины и лесные промоины заранее показывали своё чёрный зев или предупреждали низкой травой, обозначающей их границы.
А вот позади всё оказалось не так радужно. Остановившись у одного из деревьев, чтобы передохнуть, Вадим судорожно хватал ртом лесной воздух, одновременно шаря в пороховнице и насыпая на полку пистоля порох. Пуля заняла своё место в стволе и, затаившись, Белозёрцев стал высматривать преследователей.
Сил бежать дальше у него не осталось, требовалось немного отдохнуть. Дыхание полностью сбилось, ноги отяжелели, а в боку остро кольнуло болью. Ничего, сейчас он передохнёт и сделает следующий рывок, и уже тогда окончательно потеряется в этом лесу. Застыв возле дерева, он стал прислушиваться, восстанавливая дыхание.
Вскоре послышался треск веток и среди деревьев показалось человек пять преследователей. Быстро вычислив, кто из них самый горластый, а значит и старший, Вадим тщательно прицелился, прячась за стволом дерева, и спустил курок.
Грохот выстрела оборвал все лесные звуки. Пуля попала в ствол дерева рядом с головою старшего отряда преследователей. Все упали, кто куда, не желая подставляться под пули. Не став перезаряжать пистоль, Вадим резко рванул дальше, всё больше и больше углубляясь в лес, пока окончательно не запутался и не зашёл в такие дебри, где его найти никто не смог бы. А его уже никто и не искал.
Плюнув на меткого стрелка, преследователи не пожелали отдавать свою жизнь ради жалкой добычи. Уж пистоль и саблю можно добыть и в более лёгком бою. Да и найти молодца в чаще оказалось очень сложно. Следы вскоре затерялись, и они повернули обратно, спеша присоединиться к остальным.
Вадим же продолжал уходить дальше, только теперь не бегом в полную силу, а быстрым шагом, то и дело подныривая под низкие ветки и лавируя между толстыми стволами деревьев. Вскоре он понял, что не только оторвался от преследователей, но и основательно заплутал и теперь не мог понять, в какой стороне находится Калуга, а в какой калужский тракт.
Он опустился на трухлявый пенёк лесного исполина, что лежал неподалёку, решив перевести дух, заодно и собраться с мыслями, решая, что делать дальше. Лес, в который он забежал, оказался глухим и непроходимым. Сквозь густые лапы исполинских елей не пробивался свет, отчего внизу всё выглядело сумрачным и гнетущим. Лишь разноцветные мухоморы яркими пятнами выделялись на земле, засыпанной толстым ковром из опавшей хвои. Может быть, для того они и яркие, чтобы своей ядовитой красотой разнообразить эту черноту?
Вадим хмыкнул, глядя на них. Вон стоит ярко-красный, в белую крапинку, тут жёлтый, в ту же белую крапинку, а рядом притаилась целая семейка жёлто-красных грибов! На ум пришла песня Цоя.
«Я сажаю алюминиевые огурцы на брезентовом поле, ммм, ммм, на брезентовом поле». Вадим снова вздохнул, не успел он посмотреть на мухоморы, а уже его начинает глючить, или это от того, что он просто устал? Нет, пожалуй, мухоморы тоже влияют. Перед его глазами стало всё расплываться и двоится. Он встряхнул головой и резко встал, обнажив фламберг, что-то тут не то!
Метка Велеса в виде силуэта медведя на обратной стороне запястья налилась кровью и стала багровой, тоже как бы намекая, что вокруг не всё в порядке.
— А ну, выходи, кто тут прячется и глаз отводит!
В ответ тишина, только ёлки встряхнули лапами, да послышалось ехидное хихиканье какой-то нежити. Вадим резким движением выхватил из ножен фламберг, что грозно сверкнул чёрной сталью и тут же потух. Шумно забила крыльями крупная птица и соскользнула с верхней ветки стоявшей чуть поодаль старой сосны.
— Ух-хух-хухухух! — послышался с её стороны ужасный крик и, громко работая крыльями, она отлетела далеко в сторону. Послышалось такое же шумное приземление, и сова заняла другую позицию, подальше от неизвестного смельчака.
— Обложили, демоны! — сквозь зубы процедил Вадим, непрерывно оглядываясь. — Ладно, суки, я вам покажу, раз вы фламберга не боитесь.
Подскочив с места, Белозёрцев, а уж лучше сказать Зимогор, пытался понять, с чем на этот раз столкнулся, но нежить не желала показываться на глаза и пряталась в темноте под елями. Он попытался пошарить там мечом, но ловил его остриём только пустоту и раздражающий смех, что раздавался с разных сторон.