Новгород был боярской республикой, в которой господствовавшая прослойка общества жила преимущественно за счет оброков, взимавшихся с крестьянства новгородских земель. Богатства новгородского боярства накапливались также путем внешнеторговых операций. Вывозил Новгород пушнину, воск и кожу[128]. Пушнина шла на Восток, в Царьград, в «Немцы» и в Литву. Основными ее поставщиками в Новгород были Печора, Двина и особенно Устюг. Велика была и доля пушнины (белок) в натуральном оброке новгородских крестьян.
Транзитная торговля Новгорода воском достигала значительных размеров. Воск поступал из центральных районов страны, в том числе со Среднего Поволжья. В Новгород ввозились в первую очередь сукна. Поступала сюда и соль, которой в Новгороде не хватало. Привозились (главным образом ганзейскими купцами) и благородные металлы (преимущественно серебро). Как видим, для ведения транзитной торговли с Западом Новгород должен был сохранять тесные связи как с Севером, так и с Центром Руси, с Галичем, Москвой и Литвой. Отсюда и противоречивость политики Новгорода в 20-50-е годы XV в. Верховным главой Новгорода считался великий князь владимирский (московский). Боярское руководство Новгорода вело сложную игру, стремясь занять место «между трех огней» и при этом сохранить фактическую независимость от своих могущественных соседей. Влияние князей-наместников, приглашавшихся как из Москвы, так и из Литвы, на ход внутренней жизни Новгорода было минимальным.
«Младший брат» Новгорода — Псковская земля располагалась на узкой полосе территории вдоль Чудского и Псковского озер и реки Великой. Здесь находилось до десятка городов-крепостей. Это Изборск, Остров, Велье, Опочка — к югу от Пскова, а к северу — Вороноч (при впадении Сороти в Великую), Котелно, Врев. На берегу Чудского озера стоял Гдов[129]. Эти города являлись надежной защитой Псковской земли от вторжения Ливонского ордена и Великого княжества Литовского.
В 20-50-е годы Псков принадлежал к числу вернейших союзников Москвы. В эти годы он переживал полосу экономического подъема, сопровождавшегося социальными движениями (в том числе стригольников)[130]. Верховная власть в Псковской республике, как и в Новгороде, принадлежала совету посадников (из числа псковских бояр-землевладельцев). Этот совет вынужден был считаться с волей веча. Князья-наместники, присылавшиеся обычно Москвой, возглавляли вооруженные силы республики. Псков вел обширную торговлю с соседними странами Запада.
Таково было окружение великого княжества, которым распоряжался Василий I Дмитриевич накануне смерти.
Завещая еще в 1423 г. престол своему сыну, Василий I создал регентский совет, который должен был управлять страной в годы его малолетства. Сына он «приказал» своей жене Софье Витовтовне, ее отцу великому князю литовскому Витовту, а также князьям Андрею и Петру Дмитриевичам и детям князя Владимира Серпуховского Семену и Ярославу (с младшей братьею)[131]. Отсутствие среди опекунов князей Юрия и Константина Дмитриевичей объясняется сложившейся обстановкой. Князь-«изгой» Константин находился в немилости, а Юрий Дмитриевич, очевидно, уже внушал Василию I опасения своими претензиями на великокняжеский престол.
Дядя или племянник
Сразу после смерти Василия I (27 февраля 1425 г.) реальная власть в Москве перешла в руки энергичных правителей — властолюбивой княгини-вдовы Софьи Витовтовны, волевого митрополита Фотия и деятельного боярина Ивана Дмитриевича Всеволожского. Наибольшим влиянием из них при дворе пользовался митрополит. Решив сразу же покончить с какими-либо недомолвками (в первую очередь с претензиями Юрия Дмитриевича на великокняжеский престол), митрополит Фотий уже в ночь смерти великого князя направляет в Звенигород к князю Юрию своего боярина Акинфа Ослебятева.[132]. Он должен был передать приглашение дяде малолетнего великого князя явиться в столицу и присягнуть на верность Василию II, т. е. подчиниться его воле[133].
Выбор гонца был сам по себе удачным: родич героя Куликовской битвы Осляби должен был внушить доверие к себе сыну победителя Мамая. Однако князь Юрий, собравшись было ехать по собственному почину в Москву, переменил решение. Вероятно, он усмотрел в приглашении опасность для себя и повернул к Галичу[134]. Это было в Великий пост, т. е. между 25 февраля и 7 апреля 1425 г.[135]
128
Подробнее см.: Хорошкевич А.Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV–XV вв. М., 1963.
129
В изучаемое время упоминались города: Велье (ПЛ. Вып. 1. С. 31, 56), Вороноч (С. 36, 37, 44), Врев (С. 37), Котелно (С. 36–38), Опочка (С. 36, 45). Гдов, Изборск и Остров упоминаются и ранее, и позднее интересующего нас времени.
130
См.: Казакова Н.А; Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV — начала XVI в. М.; Л., 1955; Клибанов А.И. Реформационные движения в России в XIV — первой половине XVI в. М., 1960.
131
ДДГ. № 22. С. 60–62. В Средохрестье (7 марта) 1423 г. завещание Василия I его составитель дьяк Алексей Стромилов повез к Витовту.
132
Нет никаких данных считать, что приглашение прибыть в Москву, посланное князю Юрию, «было продиктовано желанием не допустить совместных политических акций галицко-звенигородского князя и «ордынского царя»» (Греков И.Б. К характеристике политики галицко-звенигородского князя Юрия Дмитриевича в 20-е годы XV в. // Древняя Русь и славяне. М., 1978. С. 229).
133
Андрея — Акинфа Ослебятева см. в митрополичьей, грамоте 1383 г. (АФЗХ. Ч. I. № 1. С. 24 — Андрей) и в грамоте 1391 г. (Там же. № 201. С. 179–180 — Акинф).
134
По Ермолинской летописи, в ночь смерти Василия I Фотий послал за князем Юрием в Звенигород, но тот, «не ида на Москву, иде к Галичу» (ПСРЛ. Т. 23. С. 146). По московским летописям — сходно: после посылки Акинфа князь Юрий, «не ходя на Москву, иде к Галичу» (ПСРЛ. Т. 26. С. 183). В позднейшей Софийской II летописи содержится неясность: Фотий якобы после смерти Василия I послал «по брата его князя Юрия; он же иде на Москву из Звенигорода, а послал по него Акинфа… Тое же весны князь Юрьи Дмитреевич иде в Галич» (ПСРЛ. Т. 6. С. 142). Получается вроде, что князь Юрий поехал в Галич после вторичного приглашения посетить столицу и что первоначально он сам хотел прибыть туда из Звенигорода.
135
«Тое же зимы отьеха князь Юрьи в Галич во Великое говение» (ПСРЛ. Т. 17. СПб., 1907. Стб. 59).