На следующее утро, как только взошло солнце, жители Москвы, к своему изумлению, никого из осаждающих перед стенами города не обнаружили. Оказывается, ночью татары бежали, «пометаша от меди и железа и прочего многово товару, а огнь угасше». Оставили татары и взятый ими ранее полон. Поспешное бегство татар объяснялось тем, что ночью они заслышали в городе шум и решили, что туда пришел великий князь «со многими силами». Поэтому они предпочли поспешно отойти от Москвы. В городе это известие встречено было с радостью. Об этом сразу же послано было сообщение сыну великого князя Ивану, который поутру уже переезжал Волгу у устья Дубны. Очевидно, он спешил укрыться в Твери (как в подобном же случае пыталась в 1445 г. сделать его бабка Софья). Вскоре в Москву вернулся и Василий II[762].
Ордынцы же на следующий год (1452) совершили еще один большой поход. На этот раз их нападению, по известию поздней Густынской летописи, подверглось Подолье[763].
В 1451 г. попытался было активизировать свои действия и Дмитрий Шемяка. Еще 21 марта он покинул Городище, направившись «за Волок»[764]. Свою жену и сына Дмитрий Юрьевич оставил в Новгороде. На Двине он в течение нескольких месяцев готовился к новым военным действиям против Василия II. В конце года великий князь получил известие, что Шемяка движется к Устюгу. Нужно было незамедлительно действовать. Поэтому, проведя Рождество (25 декабря) в Москве, великий князь в знаменательный для него Васильев день (1 января) выступил из столицы в поход. Крещение (6 января) он провел в Троицком монастыре, а оттуда направился в Ярославль. Из Ярославля против Дмитрия Юрьевича отпущен был с войсками сын великого князя Иван. Он должен был покарать кокшаров — жителей плодородной устюжской волости по реке Кокшенге (приток Устьи, впадающей в Вагу)[765].
Стратегическая цель планировавшейся военной экспедиции состояла в том, чтобы отрезать мятежный Устюг от его возможного союзника Новгорода. Лишая Устюг экономической базы, Василий II стремился его обескровить и ускорить капитуляцию. Кокшенгский край населен был «инородцами», и привкус крестового похода против «поганых» чувствовался в экспедиции княжича Ивана. Двенадцатилетний наследник престола действовал под присмотром великокняжеских воевод. Василий Васильевич, лишенный из-за своей слепоты возможности активно участвовать в военных действиях, решил с малых лет привлекать княжича Ивана к бранным подвигам.
Сам же Василий II двинулся к Костроме, обходя Устюг с юга. Придя на Кострому, он в дополнение к уже посланным войскам направил к княжичу Ивану царевича Якуба с его татарами. Еще ранее на Устюг двинулись князь С.И. Оболенский и великокняжеский двор («иных многих, двор свои»).
Находившийся под Устюгом князь Дмитрий Юрьевич, узнав, что Василий II вошел уже в Галич, а великокняжеские воеводы приближаются к Устюгу, понял, что ему грозит реальная опасность окружения. Тогда он сжег посады Устюга, оставил в городе своего наместника Ивана Киселева[766] и поспешил на Двину. Здесь князь Дмитрий «застави двинян… полити (палить? — А.З.) пониже города Орлеца». Орлец находился неподалеку от устья Двины, южнее Холмогор. В погоню за Шемякой отправились великокняжеские воеводы «с силою, Югом мимо Устюг», не задержавшись ни на один день под городом[767].
Тем временем Иван Васильевич и татарский царевич Якуб на Кокшенге расправлялись с кокшарами — «градкы их поимаша, а землю всю поплениша и в полон поведоша». По Устюжской летописи, путь их пролегал с Андреевых селищ и Галишны на реку Городишну, приток Сухоны, далее на Сухону, Селенгу и, наконец, на Кокшенгу (ее верховья близки к Сухоне). Здесь Иван Васильевич «город Кокшенскои взял, а кокшаров секл множество»[768]. Великокняжеская рать дошла до устья Ваги и Осинова Поля и вернулась «со многим пленом и великою корыстью»[769].
1452 год был наполнен важными событиями. Василий II попытался после успешного похода на Дмитрия Шемяку урегулировать вопрос с Константинополем. Там после смерти императора-униата Иоанна VIII (31 октября 1448 г.) на престоле находился его брат Константин XI, склонный к православию. Патриархом после смерти Митрофана (1 августа 1443 г.) в то время был униат Григорий Мамма (с 7 июля 1446 г.). Однако в августе 1451 г. он бежал в Рим. Воспользовавшись отсутствием патриарха в Константинополе, Василий II в июле 1452 г. пишет послание Константину XI Палеологу, в котором сообщает об избрании митрополита Ионы и пытается объяснить, почему это избрание произошло без патриаршего благословения[770].
762
ПСРЛ. Т. 26. С. 210–212; Т. 23. С. 154–155; Т. 27 (Никаноровская летопись). С. 116–117; (Сокращенный свод конца XV в.). С. 348.
765
ПСРЛ. Т. 26. С. 212. Кокшенгцы считали себя потомками новгородцев. Вопрос этот остается спорным (см.: Едемский М. Кокшеньгская старина // Записки отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества. Т. VII. Вып. 2. СПб., 1907. С. 85–96; Он же. О старых торговых путях на Севере // Там же. Т. IX. СПб., 1913. С. 39–62; Он же. Из кокшеньгских преданий // Живая старина. Вып. 1 и 2. СПб., 1905. С. 102–106). А.Н. Насонов считает представление М. Едемского о колонизации Кокшенги из Новгорода неверным и связывает русские поселения на Кокшенге с колонизацией из Устюга (см.: Насонов А.И. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 189).
766
Иван Киселев, возможно, происходил из семьи солигаличского солевара Якова Киселя (АСЭИ. Т. I. № 118. С. 94). У него также были владения между Нижним Новгородом и Муромом (ПСРЛ. Т. 26. С. 199).