– Но столь мало смерть… Как ты думаешь добиться такое?
– Говорю же, пока точно и сам не знаю, – решил я придержать кое-какие задумки. – Я, принц, как русский народ, который никогда не имеет плана действий, но зато страшен всем именно своей импровизацией.
– Я быть в Оверэйсел[19], – поморщился Густав. – Тогда я и видеть, яко Мориц Оранский брать города Энсхеде и Олдензал. Это быть за два лета до того, как я приехать на Русь. Спорить нет, он хороший воевода, но его люди…
– Его нападения ждали, – возразил я, – а наше будет неожиданностью, так что никаких кровопролитных штурмов.
– Больше всего погибать не при оборона, – уныло вздохнул королевич. – Больше всего погибать, когда воины входить в город. При взятии эти наймиты творить такое… – Он махнул рукой.
– Ах вон что… – протянул я. – Можешь быть спокоен, Густав Эрикович. В нашем войске наемники иные – грабить, насиловать и убивать не обучены, а чтоб не было соблазна, я приму дополнительные меры.
– Не обманывать? – настороженно покосился на меня Густав.
– При-инц, – с укоризной посмотрел я на него. – Я хоть и не королевич, как ты, но про то, что надлежит хранить верность своему слову, никогда не забываю. Будет приказ соблюдать строжайший порядок, а кара за его нарушение – расстрел на месте. – И негодующе фыркнул. – Еще не хватало, чтоб мои гвардейцы стали мародерами и насильниками.
Густав сразу заметно повеселел, а я подумал, что следом за моими ребятами придут московские стрельцы, которые и займут места в бывших шведских казармах. Пожалуй, навести порядок среди них будет куда тяжелее, чем среди своей неизбалованной гвардии. Тут уж без царского указа не обойтись, и я мысленно поставил себе очередную галочку-напоминание, чем надлежит заняться по прибытии в Кострому.
Да уж, не успел добраться до Годунова, а дел накопилось выше крыши – только вертись, поэтому я, коротко заметив Густаву, что перед смертью не надышишься, отказал принцу в просьбе погостить еще хотя бы несколько дней. Однако на один денек задержаться все равно пришлось, поскольку предстояло составить грамотку, адресованную его дяде Карлу IX, и принц затеял бурные дебаты по поводу текста начиная с первых же строк, то бишь с самого титула.
Честно говоря, я сразу заподозрил, что с его стороны такие споры вызваны лишь тем, чтобы потянуть время и не мытьем, так катаньем заставить меня притормозить на день наш с царевной отъезд. Как-то сомнительно мне было, что его дядька, невзирая на решительную победу над своим племянником, польско-шведским королем Сигизмундом, случившуюся аж семь лет назад, так до сих пор официально и не короновался.
Густав уверял, что это вызвано опасениями Карла – вдруг ему предъявит законные претензии еще один королевский племянник, герцог Эстрегётландский, который, будучи родным братом Сигизмунда, имеет куда больше прав на шведскую корону. И хотя тот в прошлом году официально отрекся от своих прав в пользу дяди, решив, по предположению Густава, что «лучше иметь синица в небе», Карл все равно колебался насчет коронации. Во всяком случае, королевич до сих пор не получал об этом никаких известий, хотя последний раз встречался с купцом из Швеции не далее как три месяца назад.
Именно поэтому Густав, зло кривя лицо – не иначе как вспомнил все невзгоды и скитания по Европе, – мстительно настаивал на формулировке в обращении к дядьке-узурпатору как к «первейшему лицу Совета и регенту Шведского королевства», а я упирался на короле.
Дебаты длились чуть ли не час, но тут с прогулки вернулась Ксения Борисовна и, узнав, в чем дело, предложила отложить спор, а позже написать титул в точности так, как Карла именует государь Дмитрий Иванович. На этом и остановились.
В дальнейшем благодаря ее присутствию составление чернового текста пошло куда быстрее, поскольку стоило царевне предложить свой вариант, то даже если он не совпадал или вовсе противоречил предложенному Густавом, принц, выдав очередную порцию восторгов и похвал ее уму, без колебаний соглашался на него.
Лишь в самом конце, уже после обеда, когда Ксения, заявив, что притомилась, покинула нас, Густав выразил сомнение в том, что, прочитав послание, Карл отвергнет его. Уж больно мягко и вежливо звучали формулировки.
– Так радоваться надо – тогда войны не будет, – не понял я.
– А как же я стану славен, коль она не случится? – резонно осведомился Густав.
Я почесал в затылке. Действительно, получалось, что никак. Пришлось отделаться замечанием, что до следующей зимы далеко, так что…
Договорить я не успел. Едва услышав про следующую зиму, Густав чуть не подскочил на своем стуле и завопил, что ждать столь долгий срок он наотрез отказывается. Мои возражения по поводу неготовности армии в настоящий момент он отверг напрочь, заявив, что недостающее качество можно запросто компенсировать удвоенным количеством, и вообще, благодаря такому чудо-оружию, которое он вручил мне, никакой Карл перед русскими войсками не устоит, благо что при наступлении в зимнюю пору шведским гарнизонам не видать подкреплений, поэтому завладеть городами в Эстляндии будет легче легкого.
19
Имеется в виду одна из семи северных провинций, вошедшая в состав Соединенных провинций Нидерландов.