Помощником при Муравьеве назначили большевика Антонова-Овсеенко, начальником штаба — полковника Вальдена, комиссаром — Константина Степановича Еремеева.
Михаил Артемьевич снова и снова вспоминал, как его впервые провели в Смольный. У входа стояло человек десять с винтовками, на поясах — патронташи. Немало здесь было штатских, в пальто и сапогах, в разнообразных шапках, а один даже в шляпе и с бархатным воротничком на пальтишке. Что могут эти рябчики?.. Впрочем, тут же и солдаты, все в шинелях и папахах, — с этими как-то привычнее, спокойнее. Невысокий усатый красногвардеец в солдатской фуражке и цивильной куртке, с наганом в кобуре проверил пропуск…
Подполковник успел переоблачиться: вместо бывалого офицерского френча надел черную кожаную куртку — первый крик революционной моды. Такая же куртка, только более поношенная, оказалась на одном из большевистских лидеров — Якове Свердлове, — в его пристальном сквозь пенсне взгляде Муравьев ощутил почти нескрываемое недоверие. Что ж, вполне естественно…
И все-таки доверили! Правда, пристегнули комиссара, уж это неизбежно. Впрочем, на комиссара, можно сказать, повезло: спокойный голос, скупые движения, отсутствие какой бы то ни было суетливости — все это благотворно действовало на нервическую натуру Михаила Артемьевича.
Комиссара своего он встретил ненастной ночью под Пулковом, куда приехал в сопровождении группы офицеров на представленном в его распоряжение автомобиле. Они, помнится, догнали направляющуюся на позиции колонну. Солдаты, в полной походной выкладке, устало месили сапогами дорожную грязь. Но в полку чувствовался порядок, все офицеры были на своих местах.
К автомобилю командующего подошел коренастый человек в чуть заломленной смушковой папахе, с трубкой в зубах. Ручной фонарь осветил весьма приятное лицо, суровую складку меж изломанных бровей, светлые, с поволокой глаза, темные усики.
— Комиссар Еремеев, — назвался он.
Главком Муравьев представился в свою очередь и попросил доложить обстановку. Тот доложил кратко и толково, сразу угадывалась военная косточка.
— Ладно, сейчас разберемся, — сказал Михаил Артемьевич и тут же послал своих офицеров подыскать помещение для штаба.
Выяснилось, что штаб уже существует — в неказистом домике на краю поселка. Там их встретил полковник Вальден, начальник штаба. Он тут же, поскрипывая деревянной ногой, расстелил на столе карту и начал помечать на ней данные прибывшего полка.
— Пускай солдаты отдохнут после марша, — распоряжался Муравьев, — после перегруппируем. Скоро подойдут матросы, поставим их на правом фланге. А Красную гвардию — на левый. В центре — только солдаты. Прибудет еще полк — в резерв. Ваше мнение, полковник Вальден?
— Полагаю, — неторопливо заговорил Вальден, поглядывая то на главкома, то на карту, — что надо обеспечиться от фланговых ударов. Количественный перевес у нас, а у противника явное преимущество в маневренности: кавалерия и легкая артиллерия. Ударять в лоб им невыгодно. Поэтому рабочих лучше поставить в центре, а кадровые части — на левый фланг. Если до утра противник не вылезет, значит, все так и останется. Тогда поднапрем на Царское с флангов, а рабочие ударят в центре…
— Рабочий полк, — вмешался Еремеев, — еще не полк в полном смысле этого слова. Многие не обучены строю. Они могут действовать только отрядами, иначе возможна путаница и неразбериха.
Муравьев живо стрельнул глазами в сторону говорившего: этот комиссаришка рассуждает, как заправский вояка!
Начальник штаба терпеливо ответил комиссару:
— Именно это я имел в виду. Конечно, необученным рабочим трудно маневрировать. Поэтому, повторяю, им лучше быть в центре, вдоль шоссе. Лишь бы стреляли, большего не требуется. А в маневр запустим солдат и матросов.
— Ладно, — уступил главком. — Составляйте диспозицию, готовьте и рассылайте приказ. И разведку, разведку мне!..
Разведчики уверяли, будто в Царском — никакого движения.
— Странно, — пожимал прямыми костлявыми плечами Вальден. — Прямо неправдоподобно. Вполне способный противник — и никакого шевеления? Что-то здесь не то… Нет, пешая разведка не годится. Нам бы хоть сколько-нибудь конницы… Но, увы, конница вся у Краснова. Хорошо бы послать кого-нибудь в ВРК за обстановкой.
— А что? — Муравьев тут же принял решение и обратился к Еремееву неофициальным тоном, как к давнему знакомому, такие внезапные перемены в обращении должны впечатлять: — Константин Степанович, поезжайте вы, привезите нам обстановку, а? Уж пожалуйста. Камень с души свалите.