— И всё?
— А что тебе ещё?
— А почему ты не сомлел, как мы с Весняком?
— Что ты ко мне пристал? — чуть рассердился Слава. — Я откуда знаю? Тебя-то что не устраивает? Что мы живые остались?
— Да нет, что ты. Просто интересно.
— Ничего, — проворчал Толстый, — попрыгай и пройдёт.
— Выходит по тому, что ты не такой, как мы, — рассудительно заметил Весняк.
Клим рассердился.
— Ну да, с рогами и хвостом! Хвост в штанах прячу, а рога дома пилой отпилил, а то притолоки низкие, задеваю, неудобно очень.
— Да ладно, Клим, — примирительно сказал Вихорко. — Мы же не в обиду, правда же удивительно. Я лично никогда не слышал, что соловья-разбойника одолеть можно. Это только богатыри могли, но былина и есть былина…
— Значит, я просто богатырь, — хмыкнул Славка, — и всё. Пожрали? Собирайтесь, а то так никогда до этого города не доберёмся.
…Уже смеркалось, но, как назло, лес как раз шёл чащобный, в таком устраивать ночлег опасно. Нужно хорошо поработать топором, чтобы расчистить более-менее безопасное пространство. Но кому охота этим заниматься после целого дня верховой езды?
Когда в лиловых сумерках мелькнул огонёк, Клим в первую секунду подумал — мерещится от усталости.
— Смотри, огонёк, — нарушил тишину удивлённый голос его молодого товарища. Путешественники, не прибавляя аллюра, осторожно подъехали ближе. В высоком частоколе было прорезано небольшое окошко, из которого выбивался дрожащий свет костра.
— Что делать будем? — прямо в ухо шепнул Весняк.
Пока Клим размышлял, из темноты послышался спокойный мужской голос: "Коли честные люди, не прячьтесь, яко тати. Мы мирные служители Господа нашего, вреда никому не чиним. Можем дать приют, коли есть в том нужда".
— Спасибо на добром слове, — отозвался Клим, решив, что, коли уж их обнаружили, проще отозваться, — мы тоже мирные люди, путешествуем по своей надобности. За приют спасибо, не откажемся.
Заскрипели, отворяясь, тяжёлые ворота. В свете большого костра им навстречу спокойно вышел высокий бородатый мужик в синей монашеской рясе. Он поклонился и продолжил: "Наш мирный орден рад оказать помощь ближним. Входите с миром". Ведя коней в поводу, путешественники вошли в широкий двор.
Посередине его горел костёр. По всему периметру внутреннего пространства тянулись какие-то клетушки, занавешенные пологами. Они с любопытством огляделись — куда же их занесло на сей раз? В глубине большого двора стоял небольшой дом.
Впустивший их выглядел лет на сорок. Широкие плечи, длинные волосы, окладистая рыжеватая борода. Светлые глаза спокойно рассматривали гостей. Он был одет в рясу тёмно-синего цвета, подпоясанную простой верёвкой. На поясе висел здоровенный нож в грубых берестяных ножнах.
— Братья живут в кельях, — он широким жестом обвёл двор, имея в виду упомянутые клетушки, — тот дом для гостей и общих радений. Позволено ли мне спросить — может, есть среди Вас христиане?
Слава носил на шее крестик, хотя и не мог сказать, что очень уж верит. Но сейчас он почувствовал, что ему почему-то не хочется признаваться, что он христианин. Не придав значения этому странному чувству, он спокойно ответил: "Я христианин". Монах удивлённо приподнял брови, но, правильно истолковав молчание спутников Клима, любезно сказал: "Наш орден не отказывает в помощи никому. Но мне отрадно неожиданно узреть брата по вере. Как зовут тебя в миру, брат, и какое имя дано тебе при крещении?"
— Крещёное имя — Станислав, в миру меня зовут Климом.
— Не откажешь ли ты мне в беседе, когда я устрою на ночлег твоих спутников?
Слава с удовольствием послал бы куда подальше навязчивого монаха, но… не откажешь же в такой малости человеку, любезно предоставившего тебе кров.
— Не откажу, только недолго, если можно. Устал я, дорога была нелёгкой.
— Конечно, конечно, я понимаю и прошу простить мою пристрастность, но очень уж большая редкость тут люди, приверженные истинному учению, — он громко хлопнул в ладоши, — брат Нафанаил, брат Мафусаил!
Два полога откинулось, двое здоровенных монахов в таких же синих рясах и тоже с ножами на поясе подбежали к краснобаю и замерли, как верные псы, которым свистнул любимый хозяин.
"Такие порвут, как свинья фуфайку, — мелькнуло в голове, — если этот болтун скажет «фас».
— Проводите наших гостей и устройте их на ночлег, ни в чём не отказывать — любой гость от Бога, — между тем распорядился «хозяин».
Клим поймал брошенный вскользь пустой взгляд и в голове вдруг отчётливо прозвучало: "…остерегайся, витязь, людей в синем". С холодком в животе он отчётливо понял, что именно сейчас влип по полной программе. С быстротой молнии в голове закрутились варианты, но ни один, увы, не подходил. Встретившись с глазами "брата по вере", он увидел во взгляде спокойное, деловитое злорадство. Тот явно понял, что раскрыт и что у гостя практически нет шансов.
Тяжёлые ворота закрыты на огромный засов. Сколько верных псов по первой команде этого святоши кинется из этих будок-келий, одному Богу известно…
— Ты, кажется, решил нарушить наш уговор, Юлий? — послышался мелодичный женский голос. В круг света вступила высокая черноволосая красавица в свободно свисающих с плеч длинных золотисто-зелёных одеждах, — и не боишься? Или думаешь, что я могу чего-то не знать в моём лесу?
Клим взглянул на Юлия и на душе полегчало, — лицо того выражало целую бурю чувств, которые трудно было бы описать более или менее определённо. Говоря кратко, — он был очень огорчён и недоволен, что он уже не хозяин в этой ситуации.
— Он тоже христианин, это наше внутреннее дело, — с улыбкой, больше похожей на оскал, елейно попробовал возразить монах.
— Ты, часом, не помнишь, о чём я тебя последний раз предупреждала? — жёстко спросила красавица. Глаза её опасно блеснули, — может, мне выжечь твоё осиное гнездо?
— Прости, я ошибался, — выдавил из себя Юлий.
— Чего же, в таком случае, ты ждёшь? — в голосе красавицы отчётливо слышался металл. Настоятель громко хлопнул в ладоши. Несколько монахов, выскочив из своих конур, опрометью бросились в темноту. Через несколько минут они привели помятых и встрёпанных Весняка и Вихорко. На щеке у первого сочилась ссадина, у второго были разбиты губы, оба были без поясов. Конвоиры бросили им под ноги пояса с ножами, заплечные мешки, после чего бесшумно отступили в темноту.
— Собирайтесь, пошли, — скомандовала женщина. Спутники вопросительно посмотрели на Клима, тот утвердительно кивнул. Скрипнули, открываясь, мощные створки и они вышли в тёмный лес следом за загадочной красавицей.
— Ещё раз начнёшь свои козни строить, лучше сам в болоте утопись, — через плечо бросила незнакомка подавленному Юлию, — если за вас просила сама владычица Маб, это не значит, что вы можете не соблюдать мои правила.
Тучи ли открыли Луну или вокруг женщины было какое-то сияние? Несмотря на темноту, они хорошо различали даже траву, по которой ступали. На миг Славке показалось, что рядом с женщиной неслышными тенями возникли двое громадных волков, вспыхнули хищные огоньки глаз и сгинули. Он встряхнул головой — видать, померещилось. Минут через десять перед ними возник обыкновенный дом. Поставив коней и задав им корм, шагнули на порог. Внутри дом был просторным и светлым — большой стол под белой скатертью, широкие лавки, домотканые половики, белёная русская печь. На оконцах светлые занавески. В доме стоял медвяно-травный свежий запах.
Хозяйка дала умыться и привести себя в порядок, а сама, тем временем, собрала на стол. При свете нескольких свечей на столе появились тарелки со снедью. По жесту хозяйки проголодавшиеся мужики принялись за еду так, что вызвали на её лице довольную улыбку. Утолив первый голод, Клим, задумчиво жуя, незаметно, как ему казалось, изучал красавицу, ломая голову — с кем на сей раз его свела жизнь?
Поймав слегка насмешливый взгляд женщины, Слава понял, что все его мысли она видит насквозь. Он слегка покраснел от лёгкой досады и чуть-чуть от смущения. Зеленоглазая красавица присела за стол и, оглядев путников, спросила спокойно: "Что смотрите так? Не глянусь?" Весняк что-то бормотнул в ответ и смущённо отвёл глаза.