Вот с вечернею зарею скалы встали над скалою.В них пещеры над рекою. Возле влаги камыши.Не исчислить их, считая. И к утесам припадая,Мощь деревьев вековая воздымается в тиши.
В плащ одет пятнисто-бурый, витязь с барсовою шкуройВъехал в мрак пещеры хмурой. Автандил же бег коняПравит к древу, осторожен. Слез. Проворный конь стреножен.Стал кормиться, бестревожен. Вздох послышался, стеня.
Автандил на ветке древа. Смотрит вниз он. Как из зева,Из пещеры вышла дева, в черной мантии она.С кликом слезы проливала, с плеском волн свой стон мешала,И скитальца обнимала, и печальна, и нежна.
Грустный витязь молвил в горе: «О, сестра Асмат! В убореНочи! Мост наш рушен в море. Не найти нам той, что жжет».И рука его терзала грудь его. И слез немалоДева с грустным проливала. Каждый стонет в свой черед.
Рвут власы, и лес густеет. Юный кровью пламенеет.Обнял деву и жалеет, а она о нем скорбит.Стонут с плачем и мученьем. Стонет эхо повтореньем.Автандил же с изумленьем на рыдающих глядит.
Дева первая устала. И хоть в сердце было жало,Вороного провожала в глубь пещерную коня.Расседлала. Также другу помогла снимать кольчугу.И печальному досугу предались с закатом дня.
Автандил надивовался. Тут какой-то смысл скрывался.«Как узнаю?» День занялся. Дева, в черном вся, как ночь,Вышла, звякнула уздою, и воздушною фатоюВытирает, не пустою хочет помощью помочь.
Подает бойцу доспехи. Он не медлит здесь в утехе.Здесь ни радости, ни смехи неизвестны никогда.Обнялись. Поцеловала. Снова было слез немало.И, одна, глядит устало, вся — печаль и вся — беда.
Автандил бойца младого пред собой увидел снова.Облик солнца золотого промелькнул, заря ушла.Дух красавца — дух алоэ. В нем бесстрашно ретивое.Льва убить ему пустое, — так, как льву загрызть козла.
Тот же путь он выбрал ныне, что и раньше, по равнине.Едет, дух предав кручине, проезжает тростники.Автандил, смотря, дивился. Он меж веток древа скрылся.«Бог на зов мольбы склонился. Здесь конец моей тоски.
Тайну выявить наружу деву я, схватив, принужу.Кто тот витязь, обнаружу. Тайну ей скажу мою.Бог дарует указанье. Не вступлю я в состязанье.Не приму меча касанье, и его я не убью».
Полон кротости, не гнева, отвязал коня от древа,Из пещеры вышла дева, услыхавши стук копыт.Грустной деве показалось, это — солнце возвращалось.Радость в лике отражалась, зарумянилась, спешит.
Лик иной вдруг увидала. Сходства с прежним было мало.С криком быстро побежала, чтобы спрятаться в скалах.Витязь скок с коня проворно. Он схватил ее. ПовторноСлышен долгий крик. Упорно бьется птицею в сетях.
И взглянуть ей даже гадко на него. Орлина хватка.Но трепещет куропатка, убегая от орла.Тариэля призывая, плачет дева молодая.Витязь молит, убеждая, чтоб в себя она пришла.
«Тише, — молвит, — нет здесь срама. Я же честный сын Адама.Не грозит тебе здесь яма. Знаю я, как горячи.Эти розы и фиалки. Знаю, как бледнеют, жалки.Не жужжи, как ропот прялки. Умоляю. Не кричи.
О, не будь же беспокойной. А скажи, кто этот стройныйКипарис красою знойной?» Падал наземь Автандил.А она в тревоге шумной повторяла: «Ты безумный.Если ж нет, заметь, что гумны цепь ни разу не пробил.
Сколь ты легок, вопрошая. Скрыта тяжесть здесь большая.Но напрасно, поспешая, нудишь ты сейчас ответ.Грусть чрезмерна, чрезвычайна. Стон не вырвался случайно.И на зов: «Скажи, в чем тайна», — я одно промолвлю: «Нет».
«Если б знала ты, откуда», — молвит он, — вникая в чудо,Я пришел, тогда б отсюда не гнала с пустой рукой.Пусть, тебе надоедая, я тесню тебя, но, зная,Как молю я, убеждая, не робей же предо мной».
Дева молвит: «Кто ты? Что ты? Этот гнет зачем заботы?Скал угрюмых повороты солнце скрыли от меня:Ты пришел, морозный холод. Долгой речью ум расколот.Хоть моли, хоть бей, как молот, — здесь не выманишь огня».
Вновь коленопреклоненья, уговоры, убежденья.Тщетно все. От нетерпенья ярым гневом он зажжен.На лице негодованье, крови брызнуло пыланье.Деву за косы он дланью, к горлу нож приставил он.
Восклицает витязь страстно: «Что ж, я плакал здесь напрасно?Так зловолье безучастно? Нас обоих не губя,Быть не дай в мученьи строгом. Или, вот клянуся богом,Смерть врагу, и пред порогом смерть тебе, убью тебя».
Дева молвит: «Цели силой добиваться — путь постылый.Раз убил, — взята могилой. Тайну гроб укроет мой.Почему, пока терзанья длятся, делать мне признанья?Но убьешь, — для упованья заодно могилу рой».
И еще она сказала: «Или горя было мало?Для чего меня искало это сердце? Для чего?В языке нет сил, ни знанья, чтоб сказать повествованье.Я — прочтенное посланье. Увидал, — порви его.