Знай, что смерть мне не лишенье. Прекратит тщету томленья.В ней запруда для мученья. Что мне, если я жива?Мир — мякина мне пустая. Но, тебя совсем не зная,Как сказать мне, доверяя сокровенные слова?»
Витязь мыслит: «Эти речи, может быть, другим предтечи.Но они еще далече. Как сплести вернее нить?»Сел, заплакал. Молвит деве: «На меня ты, знаю, в гневе.Злое семя было в севе. Это мне не пережить».
Дева в лике омрачилась. Еще сердце не смягчилось.Витязь плачет. Все затмилось. Больше он не говорит.Розоцветный сад светлеет. Нежный цвет росу лелеет.Дева плачет и жалеет. Сердце грустному стремит.
Жаль ей витязя. Но дума непокорная угрюма.Туча так струит без шума на деревья мрак теней.И с чужим сидит чужая. Витязь, все в ней замечая,Видит — вот она другая. На колено стал пред ней.
Говорит, склоняя вежды: «Рассердилась. Нет надежды.Как без пищи, без одежды — здесь я. Вовсе не затми.Мне шепнуло помышленье, что простишь ты прегрешенье.Мы должны давать прощенье, и не раз, а до семи.
Хоть мое начало службы было дурно, почему ж бы,Пожалев любовь, ты дружбы не явила мне сейчас?Мне помочь никто не может. Сердце жизнь тебе предложит.Все возьми. Но пусть поможет мне сестра на этот раз».
О любви его услыша, дева плачет, громче, тише.Переменно так по крыше светлый дождь стучит весной.Вырастает жалоб сила. Влага розу оросила.Бог к желанью Автандила лик склонил приветный свой.
Мыслит он: «Она, бледнея, уж не роза, а лилея.Верно любит». И смелея, снова молвит: «О, сестра!В ком любовь ярит горенье, жалость к тем — без исключенья.Враг тут знает сожаленья. Смерть в любви — всегда пора.
Я в любови, я влюбленный, словно разума лишенный.Я, зарей моей зажженный, послан витязя найти.Где я в поисках скитался, даже день не зажигался.Сердцем я тебя дождался. Сердце дай мне обрести.
В мысли, в тайне сокровенной, он живет запечатленный.Лик его как лик священный. Света нет душе моей.Мчусь безумный в мир суровый. О, разбей мои оковы.Дай зажить мне жизнью новой, или, скорбь сгустив, убей».
Чувства полная иного, уж не так теперь суровоДева, глянув, молвит слово: «Больше здесь теперь добра.Ты вражду сейчас посеял, и вражду, печалясь, свеял.Друга ты во мне взлелеял, я вдвойне тебе сестра.
Если, помощи желая, говоришь, к любви взывая,Я тебе сестра родная, верь в усердную слугу.Если сердца не явлю я, обезумленный, тоскуя,Ты погибнешь. Пусть умру я, но тебе я помогу.
Так внимай моим внушеньям. Отнесись с повиновеньемК указаньям и веленьям, и придет конец беде.Если ж слушаться не будешь, состраданья не пробудишь,Достиженья не принудишь, и, скорбя, умрешь в стыде.
Хоть страдает сердце страстно, но другое — безучастно,Если ты упрям напрасно. В чем твой долг, ты сам суди».Витязь, речью довод строя, слово вымолвил такое:«Где-то странствовали двое. Проходивший впереди
Пал в колодец, не видавши. Задний, быстро подбежавши,Вскрикнул: «Горе!» Повздыхавши, молвит другу: «Ты пожди,Здесь помедли. Я же, ловкий, побегу, вернусь с веревкой,И тебя моей сноровкой кверху вытяну, гляди».
Тот в колодце дивовался, снизу громко рассмеялся:«А куда бы я девался? Расскажи, куда пойду?»Так веревкою своею ты, сестра, обвей мне шею,Без тебя я не сумею разрешить мою беду».
Дева молвит: «Речь угодна мне твоя, и с правдой сходна.Витязь добрый, благородно мыслишь ты и говоришь.Коль, блуждая в чужедали, знал такие ты печали,Пусть тебе бы отдых дали, пусть ты боль свою смиришь.
Коль в исканьи неустанном хочешь сердцем постояннымЗнать о витязе том странном, о себе он скажет сам.Кто так долго ждал, дождется и того, что он вернется.Роза снегом не затрется. Не давай ее слезам.
Как зовемся здесь мы сами, знай, владея именами —С безнадежными мечтами грустный витязь — Тариэль.Я — Асмат. Всегда сгораю. Нет тоске конца, ни краю.Вздох ко вздоху подбираю, и стенаю как свирель.
О красивом, что на воле бродит, сетуя о доле,Не могу сказать я боле, хоть желала б, ничего.Тем кормлюсь, что беспокойный привезет с охоты знойной.Может, вдруг вернется стройный. Может, долго ждать его.
Подожди. Как возвратится, может, сердце в нем смягчится.С ним смогу я сговориться, и полюбит он тебя.Сам тебе он все расскажет, сердце скорбное покажет.И венок — твой разум свяжет — той, о ком скорбишь, любя».
Словно нежный звук напева, слушал он, как молвит дева.Оглянулись, — слышен слева от прогалин всплеск воды.Это месяц, весь лучистый, — приближался серебристый,И они к пещере мглистой поспешают от звезды.
Дева молвит: «Витязь, горе бог твое рассеет вскоре.Горьких слез иссякнет море. Спрячься там внутри скорей.Всяк ему да подчинится, или злое приключится.Может, гневность в нем смягчится, овладеть сумею ей».