На коня вскочил, и еду. Скорбь — за мной, как бы по следу.Слезы празднуют победу. Я в постель, и нет мне сна.Был как цвет я на долине. Был в кристалле и рубине.Стали щеки густо-сини. Ночь — желанна лишь она.
Вот пришли из Кхатаэти. Я уж думал об ответе.Были дерзки люди эти. Принесли ответ такой:«Не трусливы мы сердцами. Мы за крепкими стенами.Царь твой вздумал править нами? Иль он властен надо мной?»
10. Послание, написанное ханом кхатавов в ответ Тариэлю
Вот слова того дерзанья: «Царь, чье слово — приказанье,Я, Рамаз, пишу посланье к Тариэлю. Я дивлюсь.Как послал ты слово зова мне, кто есть племен основа,Если мне напишешь снова, я прочесть не потружусь».
Я велел созвать дружины. И явились властелиныОт границ. Как строй единый, вышних звезд сошлись войска.Силы Индии могучи. Отовсюду шли, как тучи.Дали воинов мне кручи, горы, долы и река.
Шли они без промедленья. Осмотрел я их скопленья.Все в порядке, всюду рвенье. Души, полные огня.Словно лес восстал зеленый. Чудо видеть эскадроны.Кони ржут. Горят попоны. Хваразмийская броня.
Поднял царское я знамя. Черный с красным. Рдеет пламя.Я с несчетными войсками должен завтра выйти в путь.Сам я плачу и тоскую. На судьбу пеняю злую.Как увидеть мне златую? Словно камень пал на грудь.
Полон я тревоги жгучей. Слезы льют, как ключ кипучий.О, судьба, меня не мучай. Сердце ранено мое.Вот какой мой рок злосчастный, говорил я в пытке страстной.Я коснулся розы красной, — я не мог сорвать ее.
Раб пришел. Случилось диво. Сердце стало вновь красиво.От Асмат слова призыва. Проблеск в сумраках борьбы.Говорило то посланье: «Солнце кличет. Будь в сияньи.Это лучше, чем рыданье о деяниях судьбы».
Скорби мрачной и суровой засветился свет мне новый.К дверце я пришел садовой. Сумрак был и тишина.Там Асмат меня встречала, улыбалась, привечала:«Лев! Ты мучился немало. Смело, ждет тебя луна».
Я вошел для счастья часа. Весь чертог одна прикраса.Над террасою терраса. Свет луны был блеск вполне.Под завесою, в сияньи, и в зеленом одеяньи.Призрак, тонкий в очертаньи, так она явилась мне.
Я вошел. Взглянул забвенно. На краю ковра смиренноЯ стоял. А в сердце пленно утихал поток огня.До подушки стан склоняя, блеском солнце затеняя,Лик свой спрятала златая, быстро глянув на меня.
До Асмат ее веленье: «Амирбару знак почтенья».Сесть велит, и для сиденья, вот подушка мне дана.Сел. А сердце было радо, после грусти, силы взглядаНежит то, что счастью надо. И сказала мне она:
«В тот последний раз без слова ты отпущен был. СуровоЭто было. Точно злого зноя принял в поле цвет.И нарцисс засох на камне. Грусть твоя была видна мне.Но стыдливость суждена мне. В том девический завет.
Пред мужчиною сиренье, это — наше назначенье.Но молчать про огорченье — быть с бедою вдвое злой.На лице была улыбка. Но, как горькая ошибка,В сердце скорбь дрожала зыбко. Я послала за тобой.
Мало знали мы друг друга. Больше не было досуга.Но клянусь я, что супруга я твоя во днях.Клятва — с силой неуемной. Если ж буду вероломной,Да сравнюсь с землею темной, и не буду в небесах.
В путь. Узнай кхатавов в беге. Есть в победе много неги.Соверши свой набеги. Битва кличет, — так в нее.Без тебя я в мленьи сонном. Сердце мне свое, пронзенным,Ты отдай неразделенным. А возьми взамен мое».
«Этой радостью вечанный, незаслуженной, нежданной,Буду, духом необманный», — я промолвил, — «весь я твой.Темен был, но светит чудо. Этот божий свет — оттуда.Буду я твоим, покудаь лик не будет скрыт землей».
И на книге клятв мы клялись. Оба сердцем обещались.Так слова ее слагались, в подтверждение любви:«Да пошлет мне бог кончину, если я к тебе остыну.Все тебе как властелину. Ты меня своей зови».
Я стоял пред ней мгновенья. Нежны были все реченья.Мы в минуте развлеченья ели сладкие плоды.И потом, проливши слезы, я ушел от нежной розы.Унося лилейно грезы, отошел я от звезды.
В том, конечно, было жало, — уходить мне от кристалла.Мне рубина было мало и прозрачного стекла.Вновь зажглась мне радость в мире. Видел солнце я в эфире.Мир разъят, и пропасть шире. Все же тверд я, как скала.
На коне я был с зарею. К битве рог звучал с трубою.Сколько войск пошло со мною, как рассказ о том вести?В Кхатаэти, лев суровый, чуя пир войны багровый,Я пошел стезею новой, по дорогам без пути.
За индийские пределы выйдя, шел я месяц целый.Вестник был ко мне, несмелый. Хан Рамаз, через него,Говорил: «Хоть вы козлами появляетесь пред нами,Будь мы даже и волками, перед вами все мертво».