Тинатин была на троне, и со скиптром, и в короне,Вся как в светлой обороне в ворожащем взор огне.От ее лучей горящих падал свет на предстоящих.Царь Индийский средь входящих смелым солнцем шел к весне.
И с царицей молодою Тариэль с своей женоюРечь ведет, и к ней волною — от обоих свет зарниц.Не уменьшилось горенье, а достигло удвоенья.И рубин в щеках и рденье, — и дрожит агат ресниц.
Тинатин зовет их оком на престоле сесть высоком.«Решено всевышним роком, — Тариэль промолвил ей, —Что престол тебе, блестящей, ныне вдвое подходящий,Здесь с зарею зорь горящей посажу я льва царей».
Ликованье в этом звуке. И берут за обе руки Светлоликого, и муки по желанной разошлись. Двое их как в светлых дымах, лучше зримых и незримых. Лучше всех в любви любимых. Лучше, чем Рамин и Вис.
С Автандилом так сидела дева робко и несмело,И мгновенно побледнела, сердце ходит ходуном.Молвит царь: «Зачем стыдлива? Слово мудрых прозорливо:«Любит если кто правдиво, так конец горит венцом».
Ныне бог да даст вам, дети, десять дружно жить столетий, В славе, счастии, и в свете, и не знать болезни злой. Быть не шаткими душою, в ветре дней пребыть скалою. И чтоб вашею рукою был засыпан я землей».
И наказ дает дружинам: «Автандил вам властелином, Волей бога, с ликом львиным, ныне всходит на престол. Я уж стар, и мне затменье. Так воздайте знак почтенья. И чтоб верность он служенья в смелых вас, как я, нашел».
Воздавали честь дружины. «Тем, что наши властелины, Чрез кого наш свет единый, да пребудем мы землей. Возвеличен ими верный. Ток врагов рекой безмерной Прочь отброшен. И примерной карой всяк наказан злой».
И хвалу и знаки чести Тариэль вознес невесте.Молвил деве: «Вот вы вместе. Брат мне верный твой супруг.Будь и ты моей сестрою. Я твой путь щитом покрою.Если ж есть кто с мыслью злою, чрез меня исчезнет вдруг».
47. Сказ о свадьбе Автандила и Тинатин, волею Царя Арабского
Ныне светит огнеокий Автандил как царь высокий. Взором черным с поволокой светит рядом Тариэль. Нэстан-Джар, прелыденье взглядам, с Тинатин сияет рядом. Мир земли стал райским садом, две зари — один апрель.
Вот несут хлеб-соль солдатам. Под ножом, стократ подъятым, Бык, баран, числом богатым, пали. Счесть ли? Мох сочти. Всем несут дары-даянья, по достоинству их званья. И на лицах всех — сиянье, точно солнце на пути.
Гиацинтовые чаши. Из рубина кубки, крашеЗорь весной. Кто души наши усладит хвалой всего.И сосудами цветными, и блюдами вырезными,Спевши строки, молвит ими: «Праздник — тут, гляди в него».
В песнопеньях диво-девы. И кимвалы льют напевы. Скорби здесь не сеют севы. Гул веселия кругом. Здесь даянье не утрата. Груды яхонтов и злата. В ста ключах вином богато брызжет пышный водоем.
Никого, кто был без дара. Хром ли, нищ ли, всем есть чара. Шелк и жемчуг. Блесков жара, кто ни хочет, всяк бери. Солнце трижды в небе плыло. Дружкой был для Автандила Царь Индийский. В смехе сила, от зари и до зари.
Чуть оставивши постелю, снова к играм, снова к хмелю. Царь Арабский Тариэлю молвит: «Солнечна Нэстан. Царь царей ты солнцелицый. Царь царей и царь царицы. Мы пред вами — прах темницы. Лишь от вас нам пламень дан.
На одной черте с царями, не должны сидеть мы с вами. Вот ваш трон, а здесь мы сами». Он престолы разместил. Тариэль на месте главном. Ниже, за самодержавным, Автандил с сияньем равным, Тинатин, огонь светил.
Царь Арабский сам хозяин. Хлебосолен, краснобаен. Всем прием здесь чрезвычаен. Для него никто не мал. Никого не спросит: «Кто ты?» Хвалят все его щедроты. С Автандилом, без заботы, сел Фридон и с ним блистал.
Дочь индийскую с супругом царь дарит. Над вешним лугом. Солнце встанет пышным кругом, изумрудный озарен. Вне числа и описанья все роскошные даянья, Скиптры, полные сиянья, блеск пурпуровых корон.
В ряд с уделом вознесенных те дары: камней зажженных,Римской курою снесенных, дал он тысячу для них. И в дарах не безоружен, дал он тысячу жемчужин, Лик с яйцом от горлиц дружен тех жемчужин отливных.
Также тысячу отборных, неподдельных, непритворных, И как ветр степей проворных, тех арабских скакунов. А Фридону — с жемчугами девять блюд, полны с краями, С десятью еще конями, седла — блеск, превыше слов.
Царь Индийский, в знак почтенья, воздает благодаренья, Истов, нет в нем опьяненья, хоть испил вина царя. Длить ли мне повествованье? Целый месяц ликованье. Самоцветы льют сиянья, жив рубин, огнем горя.