«Мы не льстим! Мы сами видим: может править, как мудрец.
«Дел, ее ж лучам подобных, блещет солнечный венец.
«Льва щенки равны друг другу, будь то самка иль самец».
Автандил - спаепет над войском, сын амира-спасалара
Солнцу и луне подобен, строен станом, как чинара.
Хрусталю в его сияньи нежным обликом он пара.
Тинатин ресниц лучистых он не выдержал удара.
В сердце витязя-миджнура пламя тайное мерцало,
А лицо его в разлуке, словно роза, увядало.
При свиданьи снова пламя рану сердца разжигало.
Пожалеть влюбленных надо: страсть для них, как смерти жало.
Но когда отец царевне отдал трон патриархальный,
Автандил огонь умерил, путь надежд увидев дальний.
Говорит: «Теперь удастся видеть чаще лик хрустальный,
«И быть может, вновь зардеет цвет ланит моих печальный».
По стране гонцов с указом шлет арабов повелитель:
«Тинатин мою царицей посадил я сам, родитель,
«Озарит она, как солнце, всех, кто к ней войдет в обитель.
«Пусть пред ней с хвалой предстанет восхищенный ею зритель».
Двор заполнили арабы, хасов целый там отряд,
Войск бесчисленных спаспета Автандила блещет взгляд,
Во главе придворной знати выступал вазир Сократ.
И, воздвигнув трон, сказали: «Он ценней других стократ».
Тинатин отец выводит. Лик ее блестящий бел.
Посадил на трон, корону ей своей рукой надел,
Скипетр ей вручил и деву в пурпур царственный одел.
Солнце-дева взор простерла, высший свой познав удел.
Царь и войско, отступивши, преклонились перед ней
И в цари благословили, славословя все звучней.
Трубный звук, игра кимвалов раздавались все нежней.
У нее в слезах ресницы, крыльев ворона черней.
Мысль гнетет, что не пристало ей занять отцовский трон,
И от плача лик цветущий ливнем слезным напоен.
Царь внушал: «Велел потомству замещать отцов закон,
«Если б я его нарушил, был бы я огнем сожжен!»
Приказал: «Оставь рыданья и внемли совету, чадо!
«Днесь царицей всех арабов посадил тебя я рядом,
«Царству этому отныне будешь ты одна оградой,
«Будь мудра в своих деяньях и суди о всем, как надо.
«И сорняк, равно как роза, освещается лучами.
«Будь в дареньях неизменна с знатью, как и с бедняками.
«Щедрый недруга привяжет, кто привязан - тот уж с нами.
«Будь щедра: приток и убыль неразлучны, знай, с морями.
«Государей украшает щедрость, как эдем - алоэ.
«Всякий щедрому покорен, если сердце в нем и злое.
«Есть и пить всегда полезно, - что копить добро мирское?
«Что раздашь - к тебе ж вернется, а что нет - то все чужое!»
Дочь словам отца внимает, мудрый ум в советы вник,
Взор ее, вниманья полный, от ученья не поник.
Царь садится, угощает; весел он, и пир велик.
Тинатин затмила солнце, тинатинит солнце лик.
Воспитатель верный призван пред царицею предстать.
Приказала: «Вскрой все склады, что хранит твоя печать,
«Все наследные богатства прикажи сюда подать».
Принесли, - дарила щедро, но богатств не исчерпать.
Раздала она подарки из наследного ларца,
Вдоволь знатных, как и малых, одаряла без конца.
И сказала: «Исполняю волю мудрого отца,
«Пусть в сей день никто не прячет драгоценностей дворца».
Приказала: «Там берите, где хранилища полней!
«Амилахор, пригоните табуны лихих коней!»
Бее доставили, без меры раздала, - не жалко ей,
А войска дары сгребали, как пираты, все смелей.
Не жалея, брали - словно стан турецкий нес урон,
Взят арабский конь, который был заботливо взращен.
Щедро сыпала подарки, словно вьюгу небосклон,
Не оставила без доли ми мужей она, ни жен.
Ели, пили, день проходит незаметно в наслажденья,
Войск несметное стеченье утопает в угощеньи.
Но поник главой владыка, на лице сгустились тени.
«Что за горе им владеет?» - был вопрос кипучих прений.
Автандил, для всех желанный, блещет солнечным нарядом,
Войск спаспет в движеньях ловок, точно тигр, со львиным взглядом.
И Сократ, годами мудрый, с Автандилом севши рядом,
Говорит: «Каким владыка омрачен души разладом?»
Молвит: «Знать, воспоминанья мысли царские гнетут,
«Ведь другого для печали ничего не видно тут».
Автандил сказал Сократу: «Нам спросить его не в труд,
«Мы его шутливым словом извлечем из этих пут».