Но соблазн отомстить был велик. Представится ли еще такая возможность - неизвестно. В данный момент Дарнаба готов был пожертвовать жизнью тысяч своих соотечественников.
«От судьбы не уйдешь», - сказал он себе, откинувшись в седле. Может быть, синеордынцам известно что-то большее, может быть, Тохтамыш знает про русских то, о чем и не догадывается этот бывший темник?..»
Глава 3. УРОЧИЩЕ ЧЕРТОЛЬЕ
Размышляя о Тохтамыше, Мамай недооценивал его силу.
У правителя Синей Орды были на Москве свои люди, доносившие обо всем, что там делалось. Под видом торговцев, ремесленников, толмачей[74] жили они в районе Балчуга и Ордынки - дороги на Орду, к югу и юго-западу от Кремля. Ранее их поселения группировались вокруг баскакского двора, но митрополит Алексий баскаков потеснил с чудного места и основал Чудов монастырь.
Внизу монастыря находилось урочище Чертолье, овражистое и буерачное, заросшее лопухами и лебедой.
За два месяца до того дня, когда Мамай ездил на правый берег Итиля к Фериборзу, в одном из оврагов подмосковного Чертолья произошел разговор.
…В овраге протекал ручей. В одном месте ручей сильно расширялся и образовывал озерцо. Вокруг него трава была выбита копытами диких животных, приходивших сюда на водопой. Две лошади, уткнувшие морды в воду, нет-нет да и поводили боками и косили по сторонам фиолетовыми зрачками глаз - чуткие ноздри ловили запах волков.
Два человека сидели на пригорке под прикрытием огромных лопухов чуть выше ив, полощущих свои ветви в воде. На головах малахаи, ноги обуты в одинаковые по цвету сапоги на мягкой подошве, без каблуков. Впрочем, цвет сапог определить было трудно, они густо покрылись дорожной пылью.
Судя по одежде и языку, на котором люди говорили между собой, они должны были быть ордынцами. Но на ордынца походил только один, второй - узконосый, до черноты загорелый, смахивал на индуса или персиянина.
- Фериборз, мы знаем, что ты маг и прорицатель. Мы ценим тебя за верную службу, - говорил ордынец, поигрывая камчой. - Но я считаю, что лучше всяких прорицаний неоспоримые истины. А они нам стали известны, и ты должен донести их до уха светлейшего Тохтамыша. Пропускная пайцза при тебе?
- Да.
- Хорошо. А известно нам стало вот что: зимой князь Дмитрий вместе с двоюродным братом Серпуховским и Пересветом, присланным из Троицкой обители, со своими дружинниками под видом иноков ездили на Рясское и Куликово поля. И выбирали они место не для игры в городки. Знаешь, у русов есть такая игра: кладут в фигуры березовые чурки, а потом бросают дубовой, обитой железом палкой по этим фигурам - чурки летят по сторонам. Мне нравится эта игра… Значит, не сомневается московский князь, что пойдет на него Мамай, этот выскочка. Ух, попадись он мне, - сверкнул глазами ордынец и хлестнул камчой по зеленому листу лопуха, развалив его пополам. - Я, племянник великого Тохтамыша, истинного потомка Потрясателя Вселенной, вынужден жить со всяким сбродом на Москве, пропахшей торфяными дымами, и быть соглядатаем… - он остановил рукой собеседника, пытавшегося что-то сказать. - Молчи, индус, ты ведь тоже шпион, выдающий себя за иранского мага и прорицателя… И тоже вынужден прозябать на чужбине не по своей воле. Знаю.
Лошади, напившись, замотали головами, отгоняя назойливых мух.
- Мы, как дервиши, скитающиеся по пустыне жизни, - продолжил ордынец, - как русские иноки, но без посохов… Иноки, прежде чем ступить на незнаемое место, посохами пробуют, где лучше поставить ногу. Вот московский князь и его брат зимой и прощупывали посохом, присланным попом Сергием, будущую дорогу к битве. И еще нам стало известно, что были их люди у рязанского князя, и тот прислал с одним на Москву грамоту. Содержание её нам неведомо, но мы знаем человека, который её доставил. Думаем его изловить. Можно только догадываться, о чем это послание. Может, рязанский князь хочет воевать вместе с Москвою против Мамая?! Это было бы нам на руку. Тогда Мамай не устоит, и наш повелитель сядет в Золотой Орде, - ордынец сунул камчу за сапог. - Ты, Фериборз, шамань Мамаю, вари из мухоморов и бирючьих ягод свою сому, трави его и толкай идти на урусов… Как только Синяя Орда завоюет Русь, мы пошлем свои тумены туда, куда не хаживал даже сам Потрясатель, - в Индию, на твою родину, и эти тумены поведу я, Акмола, - гордо вскинул голову племянник Тохтамыша. - И когда я завоюю эту страну, то посажу в ней эмиром тебя. А сейчас в путь, Фериборз, и помни, что я тебе сказал…
Подозвав коней, спустившихся в поисках сочной травы чуть ниже водоема, ордынец и индус вскочили на них и пустили галопом по направлению к Москве-реке. Вдруг Акмола осадил лошадь и показал рукой спутнику: заверни за высокое раскидистое дерево.
- Слышишь конский топот? - прошептал племянник Тохтамыша. - Переждем.
Из-за высокого лесистого берега Москвы-реки вскоре появилось двое всадников. Они оживленно о чем-то говорили. Приглядевшись, Акмола узнал московского князя и его брата Серпуховского. Многое бы он отдал, чтобы узнать, о чем шел разговор. Но сзади, чуть поодаль, скакали дружинники, и, чтобы не быть обнаруженными, Акмола и Фериборз поворотили коней, прячась за кустами, и спустились опять к оврагам Чертолья.
Дмитрий Иванович с Владимиром Андреевичем говорили об ученых людях и о пророчестве.
- Отца твоего, Владимир, я почти не помню. Мне было три года, когда он умер, а ты родился спустя девять дней после его смерти. Но сказывали мне, что Андрей Иванович дружил с боярином Михаилом Фрязиным… На Руси людей заморских всегда именовали фрягами, от слова «фря», заносчивый. А Михаил действительно очень был заносчив. Тебе, Владимир, повезло, ибо у него на службе состоял ученый грек Деодонт; который и выучил тебя всяким премудростям- и языку эллинскому, и истории римлян. Я в этом тебе, брат, завидую… Расскажи-ка еще раз о пророчице римской, о которой беседовали, когда прервал нас Боброк-Волынец…
- Я вчера о двух тебе, Дмитрий, поведал. О той, что царю Тарквинию Гордому книги продавала[75]?..
- Хочу услышать о той, которая во всем черном ходила, а перед собой катила яблоко, звездами украшенное, и опиралась на меч, вынутый из ножен…
- А-а-а, это Сивилла именем Ерифреа… Может, брат, ты хочешь запомнить её пророчество? Тогда слушай.
- Когда жила-то она?
- О-о, брат, во времена далекие. Еще за полтысячи лет до битвы при Трое. Она эту битву тоже предсказала и предрекла поражение греков…
- Битву, о которой слепец миру поведал?
- Да, Гомер…
- А как же Ерифреа узнала о безбожных татарах? Тогда ведь их и в помине не было.
- На то она и пророчица…
- «Поразит вас всех махметанов, поганов, и оружием креста царства и стран ваших возодолеет»… - повторил великий московский князь. - Так Сивилла не только победу над погаными предсказала, но и возникновение православной веры… Креста царства! - воскликнул Дмитрий Иванович, довольный своим открытием.
- Думаю, что не совсем это так, брат мой, - возразил Серпуховской. - Под «оружием креста царства» пророчица подразумевала мученичество. Ведь первых христиан римляне распинали живыми на крестах и оставляли умирать в страшных мучениях…
- Такое они сделали и с Иисусом Христом…
- Верно… Через мученичество, которое мы претерпели от Орды за более чем сто сорок лет, мы и добудем победу. Вот что имела ввиду Сивилла Ерифреа…
- Владимир, а ты умница.
- Я, брат, люблю читать книги, а книга - это живой родник мудрости и учености. В науки вникаю, занимаюсь богословием… Дружу с проповедниками, чернецами. Они-то и есть умные люди…
[74]
[75]
[76]