— Дочка, разреши-ка я, грешный…, — осторожно отодвинул Натку Савва Игнатьевич. Потом вдруг сунул в рот четыре пальца, по два с обеих рук, и оглушительно, по-разбойничьи, с переливами, свистнул. Да так, что до самой Крестьянской заставы в окрест бешено залаяли собаки…
— Это кто-тут фулюганит? — раздался из открывшейся квадратной форточки сердитый заспанный голос. — Я вот те щас свистну, промеж рогов-то, олень сохатый…
— Сам ты р-р-рогатый! — вдруг с непонятной Натке злостью встрял Бекренев. — Слышь, фуцан, ты кто там такой, обзовись?
— Я тебе не фуцан! — гордо ответствовал невидимый собеседник. — Я есть помкомвзвода охраны! Видишь, решетку у меня на петлице? Пади передо мной! — и собеседник с охотой продемонстрировал красную полоску на своей синей петличке, перекрещенную двумя черточками вертикальными — так что действительно, это несколько походило на тюремную клеточку.
— Ах, извиняйте, гражданин начальник…, — рассыпался мелким бесом Бекренев. — Не спознали вас, вы уж нас помилуйте… Глуховат я от постоянного труханья! Наталья Израилевна, продемонстрируйте гражданину вертухаю свой вездеход.
Натке вдруг до ломоты в зубах захотелось вдруг совершить абсолютно невозможное: задрав юбку, обернуться к гражданину начальнику задом и, нагнувшись, действительно ему кое-что продемонстрировать… Уж очень она не любила хамов и всяческих наглых держиморд.
Но, сцепив зубы, она с достоинством вытащила из внутреннего кармана накинутого поверх платья старенького пальто свой грозный документ.
Однако, на гражданина помкомвзовда охраны он не произвел почти никакого впечатления: внимательно прочитав документ из Наткиных рук, страж ворот приоткрыл их на ладонь. Показалась тощая фигура в темно-синей шинели, перепоясанной брезентовым ремнем, оттягиваемым книзу револьверной кобурой, от которой к груди тянулся витой кожаный шнурок.
— Что вам угодно? — несколько более вежливо спросил помкомвзода.
— На нужен детский приемник…, — неуверенно начала было девушка.
— Нет тут никаких приемников, ни передатчиков. Ни детских, ни взрослых…, — как-то похабно улыбаясь, отвечал охранник.
— А что тут есть? — удивилась Натка.
— С какой целью интересуетесь? — совершенно по-еврейски ответил помкомвзода.
— С образовательной! — отрезал Бекренев. — Вола не крути: есть тут детприемник?
— Нет. — мрачно произнес дитя ГУЛАГа.
— А что есть?
— Архив УНКВД по Московской области. Склад конфискованных вещей. Продовольственный склад. — мрачно перечислил страж ворот. — Всё теперича закрыто. Приходите завтра. В присутственные часы.
Бекренев сплюнул и, повернувшись к Натке, сказал:
— Наташа, пойдемте уже…
— А дети у вас тут есть? — спросил вдруг Савва Игнатьевич.
— Дети? — удивился цербер. — Детей у нас тут тоже нет. А вот малолетние преступники, тут мало-мало есть…
— Ага! — воскликнул Бекренев. — Вот туда-то нам и надо…
— Не пущу. К ним, не пущу! — спокойно отрезал охранник. — Даже в архив бы вас пустил, если бы добром попросились, а к ним вот сдохну, но не допущу. Они ведь за «Девяткой» числятся.
И охранник вдруг зябко поежился, словно по его худой спине пробежал озноб…
— Да нам ребенка одного забрать нужно и в Барашево отвезти…, — начала была Натка.
Но, услыхав её слова, охранник уже торопливо отворял калитку в воротах, испуганно бормоча:
— Ох, батюшки-светы, да что же вы сразу-то!.. Грех-то какой! А я-то ведь вас и враз не спознал… Думал, пришли приличные господа… Барашево, знамо дело!.. Конечно, конечно, да забирайте вы их хоть всех до одного!.. Барашево! Понятное дело, вы ведь ночами только и ходите… А как же? Одно слово… Барашево.
Размышляя, чем же они так сумели напугать тертого в семи щелоках лагерного старожила, из тех, кто в тюрьме поселился пожизненно, Натка вместе со своими спутниками прошла на мощеный двор. Перед ними открылся широкий пустырь, за которым чернела громада пятикупольного, без крестов, собора.
— Тут кладбище-с было великокняжеское, да ведь вы же знаете? От вас ведь приезжали его копать, склепы взламывать…, — угодливо показал худой рукой на изрытое ямами поле провожатый.
«За кого он нас принимает? — подумала Натка. — Не знаю. А только он нас… боится, что ли?»
Взойдя по высокому беломраморному крыльцу бывшего Братского корпуса, гости остановились в просторных сводчатых сенях, расписанных сказочными цветами да муравами.
— Извольте подождать! Сейчас выведу вам вашего пассажира Только до его хатки добегу… Одна нога здесь, а вторая тоже здесь! — бойко брякнул ключами у пояса помкомвзвода.