…О. Савва помолчал малость, продолжил, лукаво улыбнувшись:
— Вот, нам, иереям, ныне, оружие брать в руки заборонено! Но просто пустой дланью, отчего же и не поучить супостата?
— А что это вообще на вокзале было, я не понял: Жиу-Житсу, или Ай-Ки-До?
— Да Господь с вами! Я и слов-то таких страшных не слыхивал… «Славянская Горка» это. Эффективна против двух-трех супротивников зараз, без чреновредительства. Если же их больше, то уже им, бедным, куда как тяжко приходится…
— Эх, отец Савва, отец Савва… Где же ваша воинствующая церковь в Гражданскую была?
— Там же, где и всегда! Со своим народом. Ведь это мы рать иноплеменную всегда готовы отражать всеми средствами, а участвовать в братоубийственной бойне, уж увольте-с… Тем более, несть власти аще, как от Бога! Если ни един волос с головы не может пасть без воли Божией, то кто же самочинно может утвердить свою власть над каким-либо народом. «Господне есть царство, и Он — Владыка над народами».
— И безбожные большевики? — ядовито спросил Бекренев.
— Э! Тут надо различать. Одни правители богоугодны Ему. Их Господь венчает и помазывает их на царство: пророк Давид, св. Константин Великий, кесарь Юстиниан, св. царица Пульхерия, св. великий князь Владимир и многие правоверные цари, благоверные князья и другие честные и достойные мужи. Других Он избирает для вразумления народов, впавших в тяжелые грехи. Такими бичами в руках Божиих были многие правители: Навуходоносор, Аттила, Чингисхан и многие жившие после них. О назначении такой власти говорит Сам Господь: «О, Ассур, жезл гнева Моего! и бич в руке его — Мое негодование!» Но злые правители должны помнить: Божественный Промысел попускает утвердиться такой власти и использует ее в Своих неведомых нам целях, однако личная вина за преступления правителей остается. Бог точно знает меру ответственности каждого и на Суде Своём всем воздаст! Но вот, мы вроде бы и пришли?
— Куда только? — удивился Бекренев.
Высокий островерхий, крытый красной черепицей совершенно сказочного вида теремок, высившийся на лесной опушке, театрально подсвеченный восходящим солнцем, походил на что угодно, только не на школу.
Ведь любая школа, будь она самой передовой или сугубо экспериментальной, где преподавание ряда предметов велось на недавно развенчанном буржуазном псевдо-языке эсперанто, неизменно носит на своем внешнем облике неизбежные следы казенщины! От побеленных известью гипсовых пионеров во дворе до барельефов Основоположников в лепном картуше над высокими распашными (обязательно, открывающимися наружу!) крашенными коричневой половой краской дверьми, за которыми уныло дребезжит неизменный звонок…
Но нет! На фигурно-резной, как в Берендеевом тереме, балясине высокого крытого шатровой крышей крыльца скромно синела табличка: «Наркомздрав С.С.С.Р. Зубово-Полянская Санаторно-Лесная школа им. Семашко». Действительно, это была школа.
— Однако, Наталья Юрьевна, мнится мне, многогрешному, что малость вы промахнулись. Сие вовсе не ваша епархия! — постучал о. Савва по табличке согнутым пальцем. — Скудельница это для чад неразумных…
Действительно, это учреждение в первую голову было лечебным, а уж потом учебным. В такие лесные школы направлялись в соответствии с показаниями дети, состоящие на учете в диспансерах: туберкулезных, психоневралгических… Впрочем, в иные лесные школы брали детей «с заболеваниями сердечн. — сосуд. системы, с нек-рыми хронич. неспецифич. заболеваниями орг. дыхания, с болезнями орг. пищеварения», как о том в свойственном ей лапидарном ключе сообщала МСЭ.
Жили здесь дети на полном государственном пансионе, подолгу, не менее четырех месяцев, а то и круглогодично, поправляя потихоньку здоровье да заодно уж как-нибудь и учась, в силу своих ограниченных возможностей.
Актяшкин, похожий в своих немыслимых лохмотьях на старорусского юродивого у ворот княжьего терема, чуть косолапя, подбежал к крыльцу и несколько раз костяно стукнул по дубовой двери, поверх которой уютно угнездились, вместо Маркса-Энгельса-Ленина, Сирин и Алконост.
Дверь мигом распахнулась, будто гостей давно и с нетерпением ждали. Уютно пахнуло наваристыми щами и гречневой кашей, и на крыльцо высыпала целая орава малышни, что-то радостно завопившей вроде бы даже и по-русски, да как-то и не понятно вовсе…