Бешено вращавшиеся глаза толстяка мгновенно стали маслеными, когда он увидел, как после кубика льда на чистой коже Козетты остаются влажные следы и дрожащие капельки. Внезапно лед выскользнул из пальцев Козетты и упал прямо в ложбинку между ее грудей. Козетта звонко взвизгнула, вскочила, лихорадочно вытряхнула из-под майки лед и со злостью посмотрела на толстяка.
— Багет мне в зад! А ну, быстро отдал мне мой диктофон, пока я из твоих свиных боков холестерина не нацедила! — разъяренно рявкнула Козетта.
Толстяк перепуганно затрясся, словно холодец на допросе, и несмело протянул Козетте диктофон. Пассажиры обеспокоенно загалдели.
— Это всё из-за беременности! Сама не своя из-за нее! — объявил я всем, усаживая Козетту на место и обнимая ее. — Давай просто поужинаем, дорогая?
Козетта странно взглянула на меня — а затем жадно поцеловала. Ее язык проворно скользнул мне в рот и нагло попытался вытеснить мой.
— Даже и не надейся на «шахматную доску»! — вредно шепнула затем Козетта.
— А ты — на подтверждение байки из протокола! — язвительно шепнул я в ответ.
Мы недовольно отстранились друг от друга и брезгливо вытерли рты салфетками. Толстяк непонимающе присел на свое место, сломав задом брошенный веерок, и сконфуженно вернулся к еде и коньяку.
В дальнейшем ужин прошел в сосредоточенном молчании — под аккомпанемент повсеместного чавканья и придыханий после алкоголя.
Выставив на столике Козетты оставшиеся бутылочки водки, я поудобнее устроился в кресле и приготовился ко сну. Козетта недовольно фыркнула, захрустела льдом, но мешать мне не стала.
«Вот и славно», — умиротворенно подумал я.
Вскоре я уснул, однако даже во сне мне не давала покоя навязчивая мысль о том, что этим рейсом летели не только люди…
Глава 4
Турбулентность
По громкой связи объявили о скором прибытии в Нью-Йорк, и по салону прокатился шепоток облегчения.
— О-ля-ля! — с наслаждением потянулась Козетта. — Надо бы припудрить свой любопытный носик.
Большую часть полета она нагло проспала на моем плече. Лишь иногда, когда я пытался посмотреть какой-нибудь фильм, она вновь бралась за безуспешный обстрел вопросами.
— Про прищепку на нос не забудь — чтобы не совать его куда не следует! — поддел я Козетту, коварно ожидая ее ухода.
Козетта манерно изобразила пальчиками ножницы, отрезающие ее элегантный носик, и отправилась в туалет. Я натянуто улыбнулся ей вслед и быстро схватил ее портфель.
— С кем поведешься… — процедил я, ища протокол. — Конец полета, конец соседства, конец бдительности… В конце концов, у меня на эти бумажки больше прав!
— У т-твоей половинки потрясающие в… волосы-ы, — неожиданно одобрительно изрек толстяк. — Шах и мат, мужик. Однозначно.
После ужина он не прекращал заказывать коньяк, из-за чего теперь был похож на покрытую потом лиловую картофелину, на которую нельзя было без содрогания смотреть.
Не найдя в портфеле протокол, я стал глупо таращиться на остальные вещи Козетты, усиленно пытаясь сообразить, куда она могла спрятать бумаги. Тут я заметил, что толстяк пьяно изучал меня.
— Ну чего? — нахмурился я, беря фотоаппарат Козетты. — А, ты про эту. Она мне не жена и не «половинка». Так что шах и мат на другую доску, приятель.
— Хох! Я св… своа… свою тоже на л-людях так никогда не наз… ы-ы-ы… ваю! — промычал толстяк и меланхолично сделал глоток коньяка. — Но твою — можно.
— Да уж, повезло шахматистке, — отстраненно бросил я и, включив фотоаппарат, начал просматривать сделанные Козеттой снимки.
«Так вот как в тихом омуте черви возятся… — подумал я и изумленно уставился на один из кадров. — Это же мой телефон!»
На снимке некие невзрачные личности копошились в пакетах с разноцветной мешаниной из фотоаппаратов, камер и смартфонов. В холеных руках одного из неизвестных был мой поцарапанный телефон — включенный. Судя по цвету стен, темные делишки проворачивались в одном из кабинетов полицейского участка.
«Божья роса мне в глаза! Козетта — французская ты моя красотка! — Я возбужденно поежился. — Вся техника была рабочей! Бальтасар — лживый хрен! Надурить меня хотел, филиппинский пес?! А это еще что?..»
На следующих фотографиях было видно, что вся аппаратура поочередно помещалась в серый чемоданчик с электронным табло на боку.
— Эй, любопытный воробушек! — внезапно гаркнула мне в ухо Козетта. — Ты что там ищешь?! Может, мне тебе карту боли составить, м-м?!
Я зло взглянул на нависшую надо мной Козетту и рывком посадил ее на место.