Звуки шагов. Характерное ритмичное пощёлкивание замка, и вот, юная синеокая некромагичка обнаружила себя лицом к лицу со своей копией, отличной от оригинала лишь цветом глаз: словно бы листва в тропическом лесу.
Хотя тут, скорей, сама Броня являлась копией. Ведь она существует в мире на пару десятков лет меньше, чем женщина, стоящая пред ней.
Ощущение, будто бы смотришь в волшебное зеркало. Там, по ту сторону порога царит уютная домашняя атмосфера, и даже одеяния на улыбчивом двойнике из тех, что носят ради комфорта, а не чтобы поразить окружающих: серенькие брючки из лёгкой ткани и клетчатая рубашка с закатанными рукавами.
Прямая противоположность холодному — в самом прямом смысле, ведь какая-то добрая душа открыла окно на “проветривание”, — подъезду и расфуфыренной синеглазой некромагичке, меняющей уже какой… третий? Четвёртый наряд за день? И, проклятье, они ведь даже не повторяются. Когда Лешая взмолилась и попросила “хотя бы брючный костюм”, Илега наложила на сие решение строгое ВЕТО и облачила госпожу в одеяние с юбкой-карандашом, мотивируя свой выбор аргументом “сегодня ведь не предполагается новых сражений, да и слечне вашего статуса повторяться так часто не след”.
На чистенькой, но непритязательной лестничной клетке, да с украшенными лейблом популярной сети магазинов пластиковыми пакетами в руках, разодетая Броня, сопровождаемая верной камеристкой, чувствовала себя чужеродным элементом. Словно бы она была красивым камушком, который попал в гигантский механизм, и сейчас прыгал, отскакивая от зубьев шестерёнок, не в силах найти себе место.
И, как этот камушек, слечна Глашек знала — стоит ей найти своё место, как либо её сотрёт в порошок, либо каждая из деталей сложной машины общества, имеющая честь соприкасаться с ней, окажется деформирована.
Губы Брони тронула улыбка.
— Знаешь, мам… богемийские подъезды меня всё время толкают на мысленные монологи в стиле нуарных детективов. Хотя тут, вроде бы, неплохо, — она огляделась вокруг. — Руки бы оторвать любителям промораживать лестничную клетку, но больше никаких отклонений. Ни рекламы на дверных ручках, ни мигающих лампочек…
Спустя секунду некромагичка ощутила, как её бескомпромиссно сграбастали в объятия.
— Хватит. Ра-бо-тать! — строго сказала матушка, после чего обратилась к Илеге. — Я же просила одёргивать её. Эта зубрила вообще не умеет отдыхать.
— Э-э-эхе-хе, — виновато засмеялась русовласая служаночка. — Ну, в последнее время и впрямь проблем море. Я стараюсь брать на себя несложные управленческие задачки, но, к сожалению, без госпожи Брони бывает сложно обойтись.
— Это ты на привычные ей темпы ведёшься, — проворчала пани Глашек. — Не надо. Сбавляйте обороты…
Илега, уже предчувствуя, к чему всё ведёт, тотчас же подняла руки, удерживающие два ведёрка со вкусняшками.
— У меня тут таложенка! Клюквенная и киви!
Зелёные очи матушки настороженно прищурились.
— А ты коварна, слечна Шайс.
— В нашем деле без этого никак. Мы можем войти?
— Да, заползайте скорей, а то меня уже знобить начинает.
Получив свободу передвижения, Лешая тотчас же скользнула в прихожую, украшенную обильной растительностью. Той самой, которую Броня лично учила обходиться без света за счёт поглощения питательных веществ и магической энергии из насекомых и мяса.
— Мне кажется, или когда я переселялась отсюда, зелени было меньше? — выразила свои подозрения некромагичка.
— Не кажется, — улыбнулась мама, отступая в сторону кухни, чтобы дать двум гостьям место в клаустрофобично маленькой прихожей. — Растёт всё, как на дрожжах. Я уже даже саженцы начала-было раздавать, а потом подумала: хей, это же цветочки, созданные самой Лешей! Отчего бы не продавать их? В общем, поговорила на работе, и теперь я заведую новым потенциально прибыльным направлением. Кое-кто из моих девочек работает у тебя в храме.
— А ты не сидишь на месте… это хорошо, — не без помощи шустрой Илеги Броня избавилась от верхней одежды и теперь сверкала хорошо отражающей свет шёлковой сорочкой. — А что папа?
— Ему предлагали повышение, но он отказался.
— Почему? — удивилась некромагичка.
Матушка беспечно пожала плечами.
— Он отлично понимал, что это не из-за его трудовых достижений, а из-за тебя. Он не хотел допустить давления на Лешую. Даже той малости, которую мог бы позволить себе мелкий начальник, повысивший её папочку.
— Пусть записывается на курсы повышения квалификации: мне нужны надёжные бригадиры, — ответила Броня, отходя из прихожей в комнату, где самозабвенно рубился в компьютер Лёва, так и не заметивший возвращения сестры. — Ладно, я действительно приехала домой слегка отдохнуть, но пару важных звонков мне сделать придётся. А потом я полностью свободна.
— Пару важных звонков — это сколько? — закатила очи цвета тропической листвы родительница. — Надеюсь, оно не разрастётся ветвистым древом срочных уточнений и перезвонов.
— Я тоже надеюсь… — вздохнула некромагичка. — Кстати, вы ведь регулярно сдаёте пальцы герру Кёстеру?
— А то как же? — в фырканье матушки слышались нотки раздражения. — Ты же иначе плешь нам проешь. Пришлось даже машину в кредит взять, чтобы до поместья было удобно добираться.
Теперь пришло время Броне закатывать глаза.
— Родители прославленной Лешей берут кредит на машину. Это звучит попросту нелепо.
— Не хотели тебя лишний раз волновать, — виновато улыбнулась пани Глашек.
Некромагичка перевела усталый взгляд на хитрую моську Илеги.
— Молчи, печаль-тоска, — обвиняющий перст синеокой зануды указал прямо на облачёную в одеяния горничной фигурку lesis. — Я отлично понимаю, на что ты мне сейчас пытаешься намекнуть.
— Я? — подняла та ручки в капитулирующем жесте. — А что я? Я ничего. Я просто так. Ладно, вы обе идите потрещите себе, а я займусь вкусняшками!
С привычной уже наглостью русовласая камеристка затолкала женщин рода Глашек в большую комнату, свободную от задротящих младших братьев, и решительно закрыла за ними дверь.
Матушка хихикнула.
— А она о тебе очень заботится. Я могу быть спокойна: передала тебя в надёжные руки.
— Мам… можно я полежу у тебя на коленках? — Броне показалось, что вопрос прозвучал чересчур нелепо и даже как-то жалостливо.
Оставалось только надеяться, что родительница окажется достаточно тактична, чтобы сделать вид, будто бы не обратила внимания на это проявление слабости.
И тактичности у женщины нашлось в нужном количестве, а вот актёрского таланта оказалось недостаточно. Сложно было не узреть в доброй улыбке да ставшей особо заметной мягкости движений жалости и отчаянной попытки хоть как-то сгладить острые углы, о которые не регулярной основе билась доченька.
Пани Глашек подошла к постели, уселась и легонечко постучала ладошкой себя по бедру.
— А я у тебя в волосах покопаюсь. Тебе это нравится. У меня собакены так не любили почесушку за ушком, как любишь ты.
— Угусь… — Броню уговаривать не требовалось, и вот, спустя пару секунд она уже валялась на покрывале, примостив голову на колени матушке. — Звоночки сделаю прямо сейчас. И не пугайся Роечки.
— Роечки? Яйс! — женщина громко взвизгнула и прижала руки к груди, когда узрела, как из декольте дочери выползает любопытная изумрудная моська.
— Не бойся, Роя умная. Она не укусит. По крайней мере, если на неё не наступать.
— Ну, думаю, да, не укусит, раз ты её под одеждой носишь: ты бы после первого же укуса взяла бы змею и избила бы ей ближайшую стену, — нервно хихикнула родительница.
Рое подобное замечание явно не понравилось, и змея застыла, настороженно взирая на хозяйку.
Та поспешила успокоить питомицу.
— Не бойся милая, ты ведь у нас хорошая змейка, я тебя не обижу, — девушка чмокнула шершавый бочок рептилии, а затем обратилась к матушке. — Не пугай её так. Она очень умная и всё понимает. Понятия не имею как, при полном-то отсутствии слуха, но понимает. Быть может, по губам читает? Правда говорить не умеет, и даже не меняет цвет. Так что бить её бесполезно: фиолетовой в крапинку Роечка не станет.