А ведь бывший шляхтич быстро “кончился”. Даркен и сам не заметил, когда его атаки начали приходиться не столько по телу падшего врага, сколько по залитым его кровью подёрнутым ледяной коркой асфальту и стене. Уже и пилы стали петь не торжествующе, а жалостно, и мышцы рук заныли, со спадом адреналина ощутившие всю тяжесть обрушившейся на них усталости, а “номер один” всё никак не мог остановиться.
И неизвестно, сколько бы это ещё продолжалось, если бы в какой-то момент шея молодого человека не ощутила бы мягкое и осторожное прикосновение ребра девичьей ладони, что невесомым призраком всё это время лежала на защищённом доспехом плече.
Даркен дрогнул, словно бы забыл о том, что рядом есть кто-то живой, кто способен подойти так близко, чтобы дотронуться до разъярённого некромага. Хотя, отчего же “словно”. Сын рода Маллой и правда забыл обо все и обо всём. Забыл о Глашек. Забыл о водителе, умывшемся недавно змеиным ядом. Забыл каждой детали этого мира, что не являлась бренной плотью падшего врага.
“Номер один” медленно, исподволь опасаясь того, что может увидеть, обернулся в сторону синеглазой занудки. Но во взгляде Лешей он не узрел осуждения. Не обнаружилось там и страха, не найти в нём брезгливости и даже жалости. Очи слечны Глашек оставались холодны, подобно тому, сколь холоден Северный Ледовитый океан. Лишь усталость была в тех водах.
У девушки имелось куда больше поводов злиться на этот мир, чем у Даркена. Да, молодой человек устал. Да, у него сейчас на душе был тот ещё бардак. Но вся та кровь, что слегка поблёскивала на теле юного некромага в свете запоздало проснувшихся уличных фонарей, не была его. Совсем иное дело: продрогшая девица с закатившимся куда-то вверх правым глазом. Сложно было сказать, в каком состоянии её тельце, недавече собравшее все кочки на дорожном полотне. Не каждый мужчина был бы способен просто стоять после такого, не то, что утешать впавшего в истерику мажорчика.
Взгляд серых очей скользнул по укрытой изорванным платьицем фигурке слечны Глашек, опасаясь и надеясь понять, насколько сильно пострадала “номер четыре”, однако плотная корка крови не позволяла получить достаточное количество информации.
Наконец, губы девушки шевельнулись и с них слетели первые слова, призванные успокоить разъярившегося сюзерена.
— Знаешь, Даркен, мне, конечно, бесконечно плевать на то, как много сил придётся потратить твоему герру доктору, чтобы собрать из этого месива способный к ответам на вопросы конструкт, но если тебе некуда девать деньги, лучше дай их мне: я найду им применение.
— Что? — недопонял молодой человек. — Деньги?
— На ремонт улицы, — пожала плечами некромагичка. — Продолжишь в том же духе, и повреждения стены, к которой перед смертью прислонялся наш дражайший пан Киллбейн, станут достаточно серьёзными, чтобы одной только облицовочной плиткой дело не обошлось: это же внешняя стена. Возможно даже несущая, насколько я могу в этом вопросе разбираться.
Даркен опустил руки, опустил голову и тихо рассмеялся горьким смехом. А словоохотливая занудка, тем временем, продолжала.
— Кстати, если тебе будут предъявлять за структурные повреждения больничного комплекса, не ведись так сразу: я, интегрируя дриад, специально программировала корни расти дополнительным каркасом на случай, если теракт выльется в попытки обрушить здания, — продолжала девушка. — Так что, не забудь приставить собственных экспертов для того, чтобы оценить степень повреждений.
Смех стал громче. Молодому человеку стало не хватать воздуха. Однако он понимал, что это не конец. Бронька ведь говорила абсолютно серьёзно, не в силах осознать, насколько не к месту её тон. И она ведь только начала разглагольствовать.
— Также, я уверена, что комплекс давно нуждался в капитальном ремонте, который на деле давненько не проводился нигде, кроме как на бумаге. Так что при должном навыке ментальной гимнастики и дышлокручения можно всё развернуть всё таким образом, чтобы по итогу это нам местные власти должны окажутся за грамотную организацию защиты их территорий от налёта…
— Хватит! — сквозь хохот выдавил из себя Даркен. — Прекрати! Я тут, между прочим, глубоко нравственно страдаю, а ты своим формализмом всю атмосферу рушишь!
Девушка недовольно насупилась.
— Ну прости, что я пытаюсь сэкономить роду Маллой деньги. Мне казалось, ваша семья переживает не самые лучшие времена, раз мне бюджетов на реконструкцию бывших владений Сковронского выдали таких скудных.
Хоть объективных причин для смеха и не имелось, “номер один” согнулся в новом приступе ржача. Отчего-то в этот конкретный момент ему показалось особо забавным, что Бронька с каких-то крендельков решила, что на неё хоть кто-то хоть когда-то возлагал ответственность за восстановление хоть чего-то за исключением дорожного полотна в Коваче, без которого движение транспорта будет изрядно затруднено.
Занудка была настолько помешана на “правильном”, что ей в голову не могла прийти идея оставить всё, как есть и просто стричь дальше налоги. Похоже что несмотря на резко возросшие доходы уровень жизни у слечны Глашек не особо-то поменялся по сравнению с показателями начала учебного года. Проклятье, она ведь даже живёт в том же здании, в котором работает, как какой-нибудь гастарбайтер из Румынии. Сходство только усиливалось, если учесть факт незаконченной стройки.
— Нет, Бронь, — наконец, выдавил из себя Даркен. — Ты — плохой инженер.
— Отчего же?! — гордо вздёрнула девушка носик.
— Ты не понимаешь принципа “работает — не трожь”.
— Если что-то работает, значит оно недостаточно улучшено! — возмущённо воскликнула девушка, а затем тотчас же потеряла весь запал.
Понурив голову и плечики, она подошла к ближайшей стене и устало опёрлась на неё, рассеянно скользя рукой по правому бедру. Глядя на то, как пальчики нервно отдёргиваются после некоторых казалось бы особо аккуратных прикосновений, легко было понять, что под рваной тканью и слоями крови скрывалась немаленькая такая гематома.
Очередной смешок застыл у Даркена на губах, так и не решаясь вспорхнуть с них. И хоть физия молодого человека всё ещё была искажена какой-то не шибко здоровой лыбой, в серых глазах его не наблюдалось ни искорки веселья. Лишь сочувствие и лёгкая горечь вины.
Хоть Глашек и была некромагом, причём боевым некромагом, из числа лучших, она оставалась девушкой. Существом, которому не место в подобных разборках.
Рука Маллоя-младшего начала-было движение к раненному бедру, но застыла. Во-первых, потому что было как-то нелепо лечить ранения тыкая в них магической циркуляркой, а во-вторых, мужчине банально следовало избегать подобных прикосновений. По крайней мере, посреди улицы, да ещё и когда хозяйка бедра имела все поводы истолковать попытку помочь превратно.
— Знаешь… я всё не находил времени спросить: что у тебя с глазом?
— А? — не сразу поняла его девушка. — Нет, ничего страшного. С ним такое бывает, когда я от эмоционального или нервного перенапряжения обращаюсь к силе Лешей. Сейчас остыну окончательно, и оно пройдёт.
Молодой человек ещё пару секунд наблюдал за тем, как зябко прячущая голову в плечики усталая девичья фигурка колдовала над ранениями, привалившись к стене с таким видом, будто бы вот-вот потеряет сознание и сползёт по ней на холодый асфальт, а затем решительным жестом вновь объединил пилы в мотоцикл, и от души стукнул его колёсами по асфальту. Удар был настолько сильным, что покрывавший улицу лёд обиженно скрипнув, пошёл густой сеткой трещин.
— Вот! — решительно сказал Даркен и похлопал транспорт по сидению. — Я намагичил сюда обогрев. Садись давай, а то мне за тебя холодно!
“Номер один” ещё пару секунд стоял напротив Брони, дожидаясь, когда же та усядется. Просто на случай, если девушке потребуется рука помощи, коль она уже с трудом держится на ногах. Однако синеглазая занудка сумела справиться с задачей без вмешательства сюзерена, и тот, тяжело вздохнув, включил микрофон.
— Ёжик сове. Мы догнали Сковронского… пришлите кого-нибудь с веником и совочком, чтобы доставил предателя к месту пленения.