Но у Шварца серьёзные аргументы в руках, чтобы подобное провернуть. И думаю, что это у него получится.
Время подлёта…
— … куда садимся? — Уточнил я на последней стоянке. Отдых и маленький перекус. Впереди намеченная цель. До города лёту не больше получаса, по прямой. Про эту остановку обговорили ещё на стоянке на ночь.
— Я предлагаю сразу перед администрацией школы на посадку пойти. И столовая недалеко, и до директора недалеко идти — предлагает возбуждённый Шварц.
— А мне что-то такой вариант не очень нравится — кривлюсь я. Предлагаю на площадь перед воротами посадку произвести.
— Не-е, не интересно. Вся эта заварушка, с пегасами, смысл теряет. Нам потом придётся и с охраной объясняться, и пешком заходить на территорию школы, а то и вовсе, без пегасов и сопровождающих запустят. Оно нам надо? — Шварц умоляюще смотрит на меня — понимаю, что тебе не хочется светиться перед учениками и преподами, но вспомни, как нас тогда отправляли? Нагло схватили, остригли и словно имущество, чтобы никто не видел, в крытых повозках вывезли, как каких-то рабов или преступников. Разве не хочется всем им отомстить??? Я же тебе говорил, все ждут нашего возвращения, но не такого. Мою подружку, с которой мы тогда на тебя напали, приспустили с небес, она очень обижена на мать. Но и ничего поделать не может. Но мы то можем, и кто нам сможет что-то теперь запретить. Все ждут нас в обносках на крестьянской телеге, верхом на сене, а тут мы — красавцы, и с нами опасные красавицы — кивок в сторону Флеры…
— тогда может, сядем прямо около здания, где я расположился? Предлагаю я.
— Никто не увидит нас, нет. Не интересно. Мы столько мучались, столько было лишений, и тут прятаться? Ну, уж нет, мстим им всем, директору за то, что повёлся и своих учеников, не последних, в ссылку отпустил, отцу моему с герцогиней, что придумали такое унизительное наказание, всем остальным за то, что ждут увидеть воочию, наше с тобой унижение. Я уверен, и принцеска ждёт нашего появления в обносках, чтобы самоутвердиться, что с ней не так уж и плохо поступили, а тут мы все, такие красивые… мы их добьём. Ну, Малыш… ты же сам всегда утверждал, что наглость — второе счастье!
Против таких аргументов уже ничего не скажешь, да и так мы уже сильно засветились, хуже уж точно уже не будет…
И вот последние минуты нашего путешествия.
Над нами проплывает шпиль ратуши, площадь с фонтаном и крытыми беседками, ворота перекрывающие дорогу на территорию школы, парковая зона больше похожая на лес, череда зданий факультетов школы. О, а вот мелькнул и мой родной дом, вернее, его подвал, где я себе устроил офигенные апартаменты, как же я по ним соскучился за всё это время…
— снижаемся… — пришло сообщение от Шварца — нас заметили…
Радуется побратим. Вижу внизу фигурки, головы в небо запрокинули, ладонями глаза прикрыли в виде козырька, чтобы светило не слепило. А народ то прибывает, и в небеса пальцами и руками тычут…
Очередной проход над местом посадки, гасим скорость…
Кружась, начинаем снижаться… пегасы, словно застывают на месте, но продолжают опускаться, касание…
Всё, мы добрались.
Радость переполняет душу, вот только показывать её никому не надо.
Надменное выражение цепляем на физиономию, небрежный лёгкий соскок… наши баулы близнецы покараулят…
Недалеко собралась толпа… смотрят на нас во все глаза. Гляди-ка, как они их выпучили, узнали, вот только никто с приветственными криками не кидается к нам на шеи…
Боятся.
И правильно. Бойтесь… мы страшные в своём гневе. А вот и знакомый мне орк появился, сквозь толпу, как нож прошёлся…