Павел (строго). Так, выйдем, мадмуазель.
Выходит из кареты и вытаскивает Софию-Марию.
Павел. Вы не понимаете. Я же вам объяснил, что не могу на вас жениться! Найдите, кому другому отдать свои пироги…
София-Мария. Но я вас люблю!
Павел. Нет, не любите. Вы меня жалеете. Вы добрая. Но мне не нужна ваша жалость… мне хватает её от тех, кто знает меня при дворе.
София-Мария закрывает лицо руками и начинает плакать.
Павел (в отчаянье). Ну нет, только не это! Вот видите! Я вас до слез довёл… оно вам надо со мной жить?
София-Мария смотрит на него большими голубыми глазами.
София-Мария. Лучше так… ибо жить без вас я всё равно не смогу…
Павел (недовольно). Вот я сейчас тоже начну плакать, если не перестанете так смотреть.
София-Мария. Да, я всё равно домой не вернусь. Дядюшка меня не примет.
Павел. Почему?
София-Мария. Ну… я не выполнила некоторые его требования…
Перекрутка.
Берлин. Дворец Фридриха. Фридрих читает прощальное письмо Софии-Марии.
Фридрих (радостно). Ну и пёс с ней! Хоть теперь не надо будет всё нищее семейство содержать… пусть теперь этот дурак их обеспечивает… главное у меня в руках! (Трясёт запечатанным конвертом.)
Раскрывает конверт, достаёт подписанное Павлом соглашение. Смотрит вниз, на подпись. Вместо подписи стоит крестик.
Фридрих (в ярости). Племянница!!!
Перекрутка.
Дорога. Павел и София-Мария стоят возле кареты.
София-Мария. Я тот ваш подписанный подменила и забрала… вот он… (Достаёт из декольте бумагу.) Заберите. Вы не заслуживаете, чтобы с вами так поступали… но извините меня, конечно… если бы не я… эдак вас каждая красивая женщина обвести вокруг пальца сможет…
Голос из кареты. Почему только женщина? Его не только женщины обманывают, не надо!
Павел потрясённо смотрит на Софию-Марию.
Павел. Кажется, вы – та, кого я искал всю жизнь… хоть живу я и недолго, но… (Встаёт на одно колено.) Но я хочу прожить всё, что мне осталось, с вами!
София-Мария (укоризненно). Ну вот, вы встали в грязь и испачкались… не надо так!
Поднимает его и отряхивает. Павел даёт ей руку, садятся вместе в карету и едут.
Голос Софии-Марии из кареты. Только меня дядюшка после того, что я сделала, наверняка лишил наследства… вы меня возьмёте… без всего?
Павел. Конечно, возьму! Тем более у вас и так-то особо ничего не было… для меня это не имеет никакого значения!
Куракин. Как ничего не было? Она пирог привезла!
Перекрутка.
Россия. Лес. Утро. Карета-сани резко останавливаются. Куракин и Александр едва не падают на пол.
Александр. Да что ещё там такое?! (Недовольно.) Не дают мне дослушать историю моего возникновения…
Кучер. А всё, не проехать тута никак… дыра прямо посередь дороги! Только объезжать… но там кусты и елки…
Александр выбирается из кареты. В отчаяньи озирается.
Александр. Нет выхода… значит, верхом!
Отвязывает одну из лошадей, садится.
Куракин. Куда ты, без шубы, замёрзнешь!
Александр. Если я заболею, то, по крайней мере, Елизавете Алексеевне не придётся мучиться совестью, что она всем соврала… (Задумчиво.) Ну а если вдобавок умру… значит, слухи обо мне окажутся правдой!
Пускает лошадь галопом.
СЕЗОН 3
Сцены 21-22-23-24
Сцена 21
Петербург. Зимний дворец. Александр скачет по улицам. До собрания в Министерстве – пятнадцать минут. Заезжает прямо на лошади в Зимний дворец. На лошади же поднимается по ступенькам наверх. Все разбегаются. Выходит Елизавета Алексеевна.
Елизавета Алексеевна. Саша, вы…
Александр. Ах, не сейчас! Я ужасно тороплюсь!
Заезжает на лошади в свои покои. Спустя десять минут выходит из покоев, переодетый, причёсанный. Сбегает вниз, садится в карету. Едет в Министерство.
Перекрутка.
Здание Министерства. Зал собраний. Все министры и прочие деятели сидят вокруг стола. Смотрят на пустой стул в центре. Молчат. Хмурятся. Смотрят на часы. Часы показывают, что до начала собрания остаётся две минуты.
Перекрутка.
Александр стоит в коридоре перед дверями. К нему подходит Сперанский.
Сперанский. Александр Павлович… вы должны знать, что они там… в общем, очень злые. Вы уже два собрания пропустили.
Александр закрывает глаза. Кивает, открывает глаза. Идёт к дверям. Распахивает их. Входит. Все поворачивают головы и смотрят на него.