Я ещё успел подумать, что зря мы с Алексом пошли на поводу у Хранителя, лучше бы по очереди проверяли, так хотя бы одним кораблем за раз рисковали, а тут сразу тремя… и «нырнул» в «слезу», успев аккурат к тому моменту, как «святая троица» попыталась «просочиться» в «пузырь». И, надо сказать, не прогадал: пусть я и не увидел, как корабли соприкоснулись со стенкой «пузыря» в реальности, но зато во всех подробностях рассмотрел колебания «паучьей сети», которой вдруг украсился конус в «хабе»-тройке. И не просто украсился. Такое ощущение, что изнутри аномалии проступила сетка кровеносных сосудов. Правда, ощущение это быстро развеялось, но осадочек, что называется, остался. А сразу после этого меня вернул в суровую реальность конкретно прифигевший Алекс:
— Нихрена себе!..
Хм… это что же получается, мой партнёр по опасному бизнесу не просто поражён, а поражён неприятно? Это что же такое он увидел? Лоханки взорвались, что ли? Понятное дело, что с любопытством я не совладал, и «вынырнул» из нутра «слезы», вновь уставившись на обзорный экран в «дополненной реальности». И — хотите, верьте, хотите, нет — офигел не меньше Заварзина:
— М-мать!..
Так вот откуда у меня ассоциация с паучьей сетью! Просто периферийным зрением уловил, и мозг моментально преобразовал полученный сигнал в удобоваримую форму. Натурально ведь увязшие в паутине мухи! Или какие-нибудь другие насекомые.
Это я, если что, про «святую троицу». Ведь, если верить картинке на экране, все три корабля… самым натуральным образом увязли в стенке «пузыря», деформировав и растянув, но не пробив её. Ну, это я так для себя визуализировал смутные ощущения. Так-то, на взгляд со стороны, все три лоханки попросту зависли посреди ничего. Ещё не абсолютная неподвижность — и Иддия, и привязанная к её гравитационному полю аномалия движутся, как и любая другая система, что в пределах галактического рукава, что в большем масштабе, но… с позиции наблюдателя, сиречь курсовой камеры какого-то эпроновца, создаётся впечатление, что движется как раз камера. А разведчики-мухи замерли. Ну и до кучи связь со всеми тремя пропала.
— Господа, может, потрудитесь объяснить, что тут творится? — посчитал нужным прояснить ситуацию Кессель.
Про которого мы, если честно, уже успели забыть. Равно как и про его коллегу-вайгожэнь.
— А сами-то как думаете, Пётр Фёдорович? — попытался съехать с темы Алекс, но неудачно.
По той простой причине, что кап-1 не повёлся, хоть и задумчиво выдал в пространство:
— На столкновение с чем-то материальным не похоже… иначе бы от них пыль осталась. Но и на резкий сброс скорости до нуля тоже не тянет… боюсь, в этом случае мы бы зафиксировали внутри корпусов кровавый хаос. Так что давайте, признавайтесь, Заварзин!
— Да, вы правы, Пётр Фёдорович, — ничуть не смутился Алекс. — Мы наблюдаем новый физический эффект, в пространстве ПВ ранее не проявлявшийся. Поздравляю, господа! Похоже, наша аномалия, она же «пузырь», перешла в иное качественное состояние, преобразовав полевую составляющую в соответствии с физикой континуума ВП. И то, что мы сейчас видим — визуализация одной из временны́х координат. Какой конкретно, пока сказать не могу. Но у меня есть предположение, что мы имеем дело с новым типом взаимодействия времени и пространства, отличного от континуумов ВП и ПВ. Скажем так, это переходная структура, с двумя пространственными и двумя временны́ми координатами. Она не укладывается ни в схему П-П-П-В, характерную для нашей вселенной, ни в схему В-В-В-П из подпространства. Это либо схема В-В-П-П, либо схема П-П-В-В.
— А почему, например, не В-П-П-В? — возразил я. — Или В-П-В-П?
— Или, на крайняк, П-В-В-П, — ухмыльнулся Алекс. — Или П-В-П-В. Ты, бро, забегаешь вперёд. Сам-то хоть понял, что сейчас ляпнул?
— Кажется… — задумался я. — Две временны́х и две пространственных… да ещё и в различных комбинациях… сдаётся мне, джентльмены, что в потенциале у нас целых шесть вариантов новых типов аномалий.
— Угу, — угрюмо кивнул Заварзин. — И сейчас основная задача — установить, какой именно тип аномалии перед нами. И уже исходя из этого думать, что дальше. Пока же могу поделиться первыми впечатлениями.
— Сделайте одолжение! — желчно хмыкнул Кессель.
— В общем, по совокупности признаков я могу предположить, что «пузырь» так и остался «пузырём», то есть двумерным объектом с длиной и шириной, но замкнутым в сферическую форму. А пространственная координата, ранее характеризовавшая толщину в трёхмерности, преобразовалась в дополнительную временну́ю. В которую наши корабли и «влипли», — со вздохом завершил Алекс мысль.