"Однажды я пошел и напился, потому что больше не мог вынести этой восемнадцатимесячной дисциплины. Я пил в течение года, это был период дебоширства, но потом я положил на это. Я вообще могу бросить все, что угодно. И этой дисциплиной я обязан монахам". (Чикаго Сан Таймс, 20 июля 1975).
Имея такой жизненный багаж, Боуи начал выступать в Лондоне с различными ритм-энд-блюзовыми составами при любой возможности. В то время его подружкой была Хэрмион Фартингейдел, которая играла на бас-гитаре, они даже собрали свой состав Фетерс. Когда ему исполнился 21 год, он начал выступать в Маркиз Клаб. Жил он в старой карете скорой помощи на задворках театра, потому что другого дома у него не было. В это же время он познакомился с Анджелой Барнетт, и отныне их жизнь пошла по-другому.
Когда они встретились впервые, Боуи находился, по его словам, "на распутье". Хотя он заявляет, что никогда не был хиппи и никогда не увлекался наркотиками,чтобы уйти в психоделический трип, он много занимался музыкальными медитациями. Он выступал с несколькими группами, которые сам же создавал, например: Дэвид Джонс энд Базз, Дэвид Джонс и Нижняя Тройка. Он называл эти группы прогрессивными блюзовыми составами. Анджела встретилась с Боуи на пресс-конференции, организованной в Спикизи. Позже они стали встречаться, вместе кататься на машине, взятой напрокат его отцом, и она стала его дорожным менеджером. Затем Боуи поехал на Мальту, где принял участие в конкурсе певцов и вышел победителем. Когда он вернулся домой и продолжил выступления в Маркиз Клаб, Анджела привела одного знакомого парня, который занимался поиском талантов для фирмы грампластинок Декка, чтобы тот послушал Боуи. Анджела уговорила записать Боуи на пластинку. Она даже угрожала парню разорвать с ним знакомство, если он не поможет Боуи. Так Боуи получил свой первый диск, а заодно и свою жену Анджелу.
Однако, этот шанс не принес ему желанного успеха. Он слишком далеко оторвался от своего времени. Расстроенный, он на время покинул Лондон и организовал артистическую лабораторию в своем доме в Бэкин-гэме. Он привлек много актеров-мимов, танцоров и работал с мимической труппой Линдси Кэмпа. Он говорил, что не одарен в области мимики, но Кэмп многому научил его в области движения и ритма. В выступлениях Боуи его тело всегда занимало центральное место, занятия мимикой дали ему идеальное владение телом. В эту же пору он решает сменить фамилию на Боуи, чтобы избежать путаницы с солистом группы Манкис Дэвидом Джонсом. Смена фамилии явилась символом второго рождения Боуи и началом его новой жизни. С этого момента началась его карьера, а также странная и оригинальная семейная жизнь.
Анджела Барнетт, вероятно, самый близкий Боуи человек, как в начале его карьеры, так и сейчас. Их странная связь, казалось, была определена самой судьбой, и она приносила каждому из них то, что тот хотел. Родилась Анджела на Кипре, ее родители - американцы, отец инженер, мать домохозяйка. Родители послали ее учиться в Швейцарию. Успехи в школе давали право гордиться собой. После школы Анджела поступила в женский колледж, где у нее возникла связь с другой женщиной, хотя эта связь очень много значила для ее личной жизни, она отрицательно сказалась на сдаче экзаменов. Когда журналист Дэвид Льюин задал ей вопрос о ее гетеросексуальной жизни, она холодно ответила: "Вопрос не в том, правильно это или нет, просто это естественно". До этому вопросу у Анджелы и Боуи единое мнение - в любви пол любовника не имеет значения. Покинув колледж, она продолжила учебу в Англии, в школе делопроизводства Кингстон Поли. Ее всегда влекло к бизнесу, поэтому в те ранние годы она вполне естественно стала менеджером Боуи. Когда они с Боуи встретились, на них обоих произвело большое впечатление, что оба придают сексу большое значение, откровенно говорили об этом. После их совместных поездок они начали жить вместе. В конце 1969 Анджела должна была съездить ненадолго на Кипр, чтобы навестить родителей. Ее поездка совпала с забастовкой почтовых служащих, поэтому письма от Боуи не доходили. Но на рождество пришла сразу целая пачка писем, в одном из них говорилось: "В этом году мы поженимся". И они поженились. Анджела вспоминает: "Я была потрясена, когда прочла эти строки. Это было так романтично и непохоже на него. Он позвонил мне на следующий день, и я сказала ему, что возвращаюсь. Он встретил меня. В сущности, мы не обсуждали идею моего замужества, просто он обо всем договорился и весной мы повенчались. Мне кажется, что если б я не вышла замуж за Дэвида, то была бы сейчас толстухой, похожей на гречанку, с большой семьей на Кипре". (Чикаго Санди Миррор, 27 июля 1973)