– Ева, – повторил Дима, но она не реагировала, сидя на краюшке кровати. Дима сделал еще шаг, закрывая ей обзор, но пустой взгляд продолжал смотреть прямо, словно сквозь него.
Он присел на корточки.
Ева была все так же красива, как он ее запомнил, и от этого стало еще тяжелее на сердце.
– Прости, что я так долго… – прошептал он и дотронулся ее руки. В горле встал ком, когда он увидел отсутствующую фалангу мизинца на левой руке. Она была пианисткой, и руки были всем для нее. Но Ева все продолжала смотреть вдаль. – Прости меня! Ты так долго сражалась в одиночку.
Со времени ее пропажи Дима столько раз прокручивал в голове их встречу, он так много хотел ей сказать, но теперь в голове было пусто. Это была его вина. Он сдался, хотя должен был бороться до последнего.
– Ты теперь в безопасности… Ева. Ева, – он потряс ее за костлявые плечи, но все было бесполезно.
– Не пугайте ее, – вмешался доктор.
Дима вздрогнул, оглянулся, забыв, что они были не одни. Взгляд посерел, словно вдруг над морем образовались грозовые тучи, повернул голову обратно на Еву и… замер.
Тусклые, когда-то васильковые глаза смотрели прямо на него. От неожиданности внутри Димы все упало вниз.
– Ева? – выдохнул он.
Она лениво блуждала взглядом по его лицу, словно по экспонату в музее. Уголок ее приоткрытого рта дернулся.
– Ева? – повторил Дима.
– Дайте ей осмотреть вас. Не делайте резких движений, – тихо подал голос доктор. Дима кивнул и сглотнул.
Они сидели так, казалось, вечность. Дима нежно улыбался, а Ева смотрела на него. И тогда в душе Димы вспыхнула надежда, что все будет хорошо. Что Ева сможет оправиться. Предстояло еще много работы, но ведь она смогла выйти из ступора. А Дима сделает все, чтобы Ева захотела вернуться в реальность.
Дима кивнул агенту АКД и прошел в помещение. Через бронебойное стекло он увидел Мортиса. Владыка смерти скучающе перелистывал книгу. Кожа на половине скальпеля и лица, вся покрытая шрамами, перекошенная улыбка и волосы, что отрасли на здоровой половине головы делали его похожим на клоуна из фильмов ужаса. Черный ошейник контрастировал с оранжевым костюмом заключенного.
Когда Дима видел Мортиса в последний раз, он не думал что сможет выжить.
Его соперник, его враг… Этот человек невольно вызывал в нем дикую смесь восхищения, ненависти, какого-то глубинного ужаса и разочарования. Его главный враг повержен.
Великий лидер. Он бы мог сделать так много для дэвлесс, если бы пошел другим путем! Но Анирам выбрал путь ненависти, путь убийств и принуждения.
– Оставьте нас, – приказал Аскендит и, не дождавшись пока все выйдут, нажал на кнопку. Стекло пожелтело, и зеркальная поверхность со стороны Мортиса стала прозрачной.
Дверь за агентом закрылась. Дима криво усмехнулся и, достав из внутреннего кармана пиджака глушитель, что разработали его инженеры, включил его. Теперь никто не мог их прослушать.
– Тебе идет форма заключенного.
Мортис высокомерно вскинул бровь. Он отложил книгу, встал, подошел к стеклу и несколько секунд осматривал Диму, словно пытался придумать ответный комплемент, но в итоге передумал и спросил:
– Зачем ты пришел?
Дима скрестил руки на груди и, найдя глазами стул, передвинул его и сел напротив Мортиса. Анирам так и остался стоять.
Они долго смотрели друг на друга. Каждый думал о чем-то своем.
– Ты ведь знал о пророчестве, – подал голос Дима.
– “Ребенок Аскендитов и Пурусов уничтожит дэвлесс”.
– Ты для этого создавал этих детей?
Мортис наклонил голову вбок и губы растянулись в улыбке. Кожа, испещренная шрамами, покрылась глубокими заломами, морщинами.
– Говори правильно: Ева родила мне наследников.
Дима бессознательно скривился, скрестил руки на груди, и от этого улыбка Мортиса стала еще шире.
– Сколько их?
– Почему же я должен рассказывать тебе о своих ненаглядных детях? Я ничего не выдал при пытках, а тебе скажу, ты так думал? – усмехнулся он.
Внутри Димы разгорелся огонь раздражения, но он прихлопнул его как надоедливую муху.
– Я сегодня навещал Еву… – Дима замолчал и вцепился взглядом в лицо Мортиса. Он хотел выбить из него всю спесь, высокомерие. Лицо Мортиса застыло. Он все еще улыбался, но глаза потемнели.
– И где вы ее похоронили? – произнес Мортис, словно его это совершенно не волновало.
И тут Дима понял, что Анирам думал, что убил Еву. Все это время Аскендит был уверен, что Мортис оставил Еву в живых осознано.
– Она жива, – медленно проговорил он и уловил, как лицо Мортиса изменилось: уголки губ дрогнули, опустились, глаза расширились.