– Я оставлю вас, – произнес он и спиной вышел за дверь.
– Спасибо, Том.
Дима подошел к открытой двери, ведущей на маленький балкончик. Тюль медленно танцевала в объятьях ветра и тонкой вуалью прикрывала вид на Эрмитаж.
“Ева… Уже прошло больше двадцати трех лет с момента твоего похищения… Три года войны после этого… и двадцать лет сожалений, воспоминаний и попыток найти новый смысл жизни”.
Тончайшая органза всколыхнулась и обняла ноги Димы. Ветер влетел в комнату и скинул листы бумаги, изрисованные карандашом.
На них была изображена спящая девушка, прекрасная в своей невинности и хрупкости, словно нежный полураскрывшийся бутон цветка.
– Ева, – прошептал он одними губами и это имя, полное печали, вперемешку с огромной любовью сорвалось с губ и вспорхнуло голубем в небо.
Марина задыхалась под тяжелым одеялом. Услышав звук удаляющихся шагов и закрывающейся двери, она осторожно приподняла одеяло и судорожно втянула свежий воздух. Она находилась в спальне, больше похожей на декорации фильма о девятнадцатом веке: деревянные панели из древесины оттеняли фиолетовым, позолоченные барельефы, потолок, украшенный лепниной; темно-зеленый бархатный балдахин возвышался над кроватью. Мебель стояла на позолоченных лапах львов.
Босые ноги окунулись в тепло шерстяного прикроватного коврика.
“Какая безвкусица! Что вообще я здесь делаю? Как я сюда попала? Последнее что помню – это то…” – все напряглось внутри нее. Университет, Дмитрий Аскендит, ледяная статуя, бокал шампанского и все… Она смутно помнила вспышку фар. Марина вспомнила серые, словно грозовое небо глаза брюнета, и тонной грязи навалились на нее головокружение, тошнота и вялость. На прикроватном столике она нашла графин с водой и таблетки аспирина, которые кто-то предусмотрительно оставил.
Кроме нижнего белья на ней не было одежды. Больше всего ее беспокоило, что нигде не было ее телефона. Марина встала и подошла к креслу. На полу были раскиданы белоснежные листы бумаги. Она накинула сложенный на кресле халат, подняла один из листков и без труда узнала в спящей девушке себя. Она никогда не видела себя такой расслабленной, красивой. Угловатость плеч смягчилась, а черты лица стали мягче.
Она подняла следующий рисунок: опять она, только ближе. Портрет спящего человека…
Мерзкое чувство скользкой змеей закралось в душу: кто-то всю ночь сидел здесь и рисовал ее.
– Ты свободен, – голос прозвучал за дверью. Обратившись в слух, Марина повернула голову к двери и в панике соображала, что делать дальше. – Я позвоню, когда понадобишься.
Дверная ручка повернулась. Человек вошел. Он все еще держался за ручку, когда заметил Марину и замер.
Это был Дмитрий Аскендит.
Глаза цвета тумана зацепились за рисунки в ее руках. В замешательстве, он не глядя, закрыл за собой дверь. Моргнув, он вернул свое первоначальное спокойствие.
– Проснулась?
Марина сглотнула и указала на рисунки.
– Вы всю ночь были здесь и рисовали это?
Аскендит скрестил руки на груди. В правой руке он держал телефон Марины. Вдруг Дмитрий Аскендит показался девушке настоящим психопатом. Ведь она не помнила как оказалась здесь.
Неожиданно ее осенило: “Аскендит подмешал ей что-то в шампанское! Он украл ее и воспользовался беспомощностью!”
Вся ирония в том, что ей и надо было добиться его внимания, но она вдруг превратилась из охотника в жертву и ей это не понравилось.
Дима недоуменно сделал шаг к Марине. Он только сейчас начал понимать, что мог напугать ее.
Марина в ужасе отпрянула.
– Что ты делал со мной? – воскликнула она.
– Ты ничего не помнишь? – он остановился, понимая, что пугает девушку. – Что последнее ты помнишь о вчерашнем вечере?
Горе-агент почесала ухо, в котором не оказалось наушника.
– Я помню, как вы спасли меня. А потом мы сидели на стульях.
– Ты выпила шампанское… – подталкивал ее Аскендит.
– Я выпила шампанское и все… дальше как в тумане. Вы что-то туда подмешали?
Рот мужчины от неожиданности раскрылся.
– Так вот какого ты мнения обо мне.
– А что мне думать?
– Ты настолько опьянела, что мне пришлось передать тебя секретарю, чтобы он отвез тебя домой, но ты сбежала от него и зачем-то повредила мне машину, – Марина замотала головой, а Дима продолжал: – А потом, когда я возвращался, ты прыгнула прямо под колеса моей машины…
Марина в ужасе закрыла лицо.
– Не может этого быть, – пробормотала она. Он врет! Она не могла. Разве она на такое способна? – Нет, это не правда.
Аскендит вздохнул и достал с внутреннего кармана пиджака свой телефон и протянул ей фотографию.