— Тебя? — рассмеялся Остин. — Какой смысл тебе возиться с местной политикой? Нет, письмо это недвусмысленно имеет в виду меня.
— Не понимаю, — сказал Дик.
Лорд Банстед поднял голову от журнала.
— Это о сельском окружном совете. Я состою членом комитета. Вчера был на заседании. Я председатель скучных бездельников.
— Значит, ваш скучный бездельник секретарь, — вскричал сердито Дик, — отправил Остину письмо с приглашением, предназначенное мне.
— О, нет, он этого не сделал, — возразил Банстед. — Все в полном порядке. Они провалили вас, милейший. Я теперь вспоминаю, я обещал объяснить вам.
Дик отвернулся.
— Нет нужды объяснять, — горько проговорил он.
— Но я должен. У них были свои соображения, понимаете. Они полагали, что им лучше иметь сметливого дворянина, вроде вашего брата, чем такого старого бездельника, как вы. Вы…
— Придержите свой язык, Банстед, — закричал Остин, встав и положив руку на плечо Дика. — Право, милый Дик, ты самый подходящий кандидат. Они лишь думали, что юрист может быть им полезен… Но я слишком занят и, конечно, отклоню предложение. Я очень огорчен, Дик, что причинил тебе неприятность. Я напишу комитету и укажу, насколько пригоднее для этого поста ты, живущий здесь на месте.
Дик резко отшатнулся от него, губы его подергивались от гнева и оскорбления.
— Ты думаешь, я теперь приму? Черт меня побери, если я это сделаю. Неужели ты полагаешь, что я стану подбирать все, что ты бросаешь в грязь, и вдобавок буду благодарен тебе? Черт меня побери, если я пойду на это!..
Он быстро вышел на террасу и в бешенстве скрылся.
— Похоже, что он принял это скверно, — заметил Банстед, следя за его исчезающей фигурой. — Мне лучше ретироваться.
— До свиданья, — сказал Остин и прибавил, провожая его с угрюмой вежливостью до подъезда:
— Если вы обнаруживаете, сидя в своем председательском кресле, столько же такта, сколько проявили здесь, вы должны иметь колоссальный успех.
Пожимая плечами, он вернулся к своему столу. Он был глубоко привязан к Дику, но долголетняя привычка считать его добродушным, недалеким и самодовольным гигантом ослепила его и скрыла от его взора бурю, которая начинала бушевать в его груди. Происшествие было неприятно. Оно задело тщеславие бедняги. Откровенной глупости Банстеда было достаточно, чтобы довести до бешенства любого человека. Но, в конце концов, Дик человек со здравым смыслом и скоро успокоится, понимая, что Остина не в чем упрекнуть. К тому же его ждет радостный сюрприз о Ванкувере, который быстро вытеснит из его головы столь мелочные обиды. Так успокоил себя Остин и вновь занялся своими письмами.
Вивьетта, явившаяся через некоторое время в шляпке и жакете, застала его погруженным в писание. Он с восхищением взглянул на нее, стоящую перед ним в лучах солнца перед окном.
— Представительна я? — спросила она с улыбкой, уловив его взгляд.
— Каждое изменение в вашем туалете делает вас еще более очаровательной.
— Эту шляпку я отделала сама, — сказала она, входя в комнату и смотрясь в трюмо.
— Потому-то она так идет вам.
Она со смехом повернулась к нему.
— Вам, право, не мешало бы сказать что-нибудь более удачное!
— Разве я могу, — ответил он, — когда вы совсем сбили меня с толку.
— Ах, я, несчастная, — сказала она, а затем вдруг спросила: — Где Дик?
— Зачем вам Дик?
— Он обещал прокатить меня. — Она взглянула на часики на браслете. — Сейчас одиннадцать.
— Боюсь, Дик совсем разволновался. Он, по-видимому, рассчитывал быть избранным кандидатом на выборах в сельский окружной совет, а эти глупцы вместо того предложили кандидатуру мне.
— Ах, как они могли? — вскричала Вивьетта, охваченная глубокой жалостью к Дику. — Как могли они быть так глупы и жестоки? Я все знаю, он вчера рассказал мне об этом проекте. Он должен быть страшно разочарован.
Остин не рассказал ей о тактичном объяснении решения комитета, данном лордом Банстедом. Он был человек брезгливый и не хотел марать свой ум воспоминанием о существовании Банстеда. Если бы он описал всю сцену, поведал о вульгарном поведении молодого человека, о своей попытке уладить дело и страстной вспышке Дика, ход развертывавшейся драмы, может быть, изменился бы. Но судьба была против Дика. Остин лишь заметил:
— Во всяком случае, если мы добудем для него это место, оно возместит это с избытком.
— Пожалуйста, не говорите „если", — вскричала Вивьетта, — мы должны добыть его.
— Если лорд Овертон не нашел уже другого человека, а это мало вероятно ввиду замирания всех дел в эти праздничные дни, то мы можем быть фактически уверены в успехе.
— Когда мы узнаем?
— Письмо я написал и отправлю с первой почтой. Если он сейчас же ответит, мы узнаем результат послезавтра.
— Как долго ждать! Вы знаете, какой завтра день?
— Среда.
— Это день рождения Дика. — Ей что-то вдруг пришло в голову, и она захлопала в ладоши, а затем повисла на его руке. — Ах, Остин, если бы мы смогли преподнести ему это место в виде подарка к дню рождения!
Ее прикосновение, ее очаровательная непосредственность, желание, загоревшееся в ее глазах, — все это пробудило и в нем необычный энтузиазм. В спокойные минуты ему никакого дела не было до чьего-либо дня рождения. Какой мужчина вообще думает о таких пустяках? Он объявил ее мысль великолепной. Но как осуществить ее?
— Пошлите подробную телеграмму с оплаченным ответом лорду Овертону, — сказала, ликуя, Вивьетта (как несообразительны мужчины!). — И тогда мы сможем получить ответ сегодня.
— Вы забываете, что ближайшая телеграфная контора в семи милях от нас, в Уизерби.
— Но мы с Диком едем прокатиться. Я велю ему довезти меня до Уизерби и пошлю телеграмму. Напишите ее.
Она ласково подтолкнула его к столу, заставила сесть и положила перед ним блокнот. Он принялся усердно писать и, окончив, вручил ей листки.
— Вот!
Он стал рыться в карманах, отыскивая мелочь, но Вивьетта остановила его. Она являлась доброй феей в этой сказке, а добрые феи всегда тратят свои деньги. Она снова взглянула на свои часики. Было десять минут двенадцатого.
— Пожалуй, он ждет меня все время с лошадью. До свиданья.
— Я посмотрю, как вы поедете, — сказал Остин.
Они вышли вместе в вестибюль и открыли парадную дверь. Новая лошадь и догкарт стояли уже здесь на попечении конюха; но Дика не было.
— Где мистер Уэйр?
— Не знаю, мисс.
И тут бес вселился в Вивьетту. Иначе это объяснить нельзя. Бес вселился в нее.
— Мы должны добраться до Уизерби и вернуться обратно к завтраку. Свезите меня вместо Дика.
Они обменялись взглядами. Остин был молод, он был влюблен в нее. Дик нанес ей непростительную обиду, оказавшись неаккуратным и опоздав. Это послужит ему уроком.
— Сейчас, — сказал Остин, исчезая в поисках шляпы и перчаток.
Вивьетта вернулась в вестибюль и нацарапала записку.
"Милый Дик, вы запоздали. У Остина и у меня очень важное дело в Уизерби, а потому он повез меня. Мы готовим большой сюрприз для вас. Вивьетта".
— Передайте это м-ру Уэйру, — сказала она конюху, собираясь сесть в догкарт.
Конюх дотронулся до своего кепи и побежал отворять ворота. Вивьетта легко вскочила в экипаж и села рядом с Остином. Они только успели выехать на дорогу, как прибежал Дик, видевший их отъезд. Он спустился по дорожке и встретил конюха, который вручил ему записку, говоря ему что-то. Но он его не слыхал. Он ждал, пока тот скроется из виду, потом разорвал записку в мельчайшие клочки, не прочитав ее, втоптал их ногами в рыхлую землю ближайшей клумбы и, убежав в свою оружейную, бросился в кресло, проклиная день рождения Остина.
III
Поездка эта оказалась памятной во многих отношениях. Во-первых, новая кобыла бежала веселой рысью, как бы желая показать новым хозяевам свои достоинства. Во-вторых, утреннее солнце заливало мягкую, холмистую местность и светило сквозь ряды вязов, окаймлявших дорогу. Лето красовалось своей беспечной юностью перед фасадами солидного кирпичного господского дома, старой серой церкви и развалившихся коттеджей, целовало растущие по сторонам дороги цветы и веселило людские сердца, шутя с ними легкомысленные шутки. Поездка к тому же преследовала альтруистическую цель, они отправились свершить благое дело. Остин, не подозревая возможности ничего дурного, горел необычным для него желанием помочь своему ближнему. Когда он сегодня проснулся, его охватило сомнение, целесообразно ли отправить Дика в другое полушарие. В конце концов, Дик был чрезвычайно полезен в Уэйр-Хаузе и избавлял его от очень многих хлопот. Придется вместо него пригласить агента, жалованье которого, хотя и не очень значительное, но все же жалованье, ему придется платить из своего кармана. Кто, затем, возьмется заботиться и ухаживать за матерью? Вивьетта прогостит здесь еще некоторое время, но она выйдет замуж в один прекрасный день, — день, не столь отдаленный, как Остин имел все основания надеяться. Ему придется делать всяческие распоряжения насчет миссис Уэйр и содержания дома, оставаясь в Лондоне и будучи занятым своей профессией. Решительно, Дик был ниспослан самим небом, и его отсутствие будет настоящим бедствием. Посылая его в Ванкувер, Остин испытывал беспримесную, чистую радость самопожертвования.