Дик топнул ногой.
— Значит, Остин ограбил меня! Я прихожу в отчаяние, Вивьетта, скажите мне сейчас! Выбирайте!
Своими сильными руками он схватил ее руки. По ней пробежала волнующе-приятная дрожь испуга. Но, сознавая свою силу, она с детским выражением взглянула на него и жалобно проговорила:
— Ах, милый Дик, я так голодна.
Он выпустил ее руки. Она с плачевной миной стала потирать их.
— Я уверена, вы оставили ужасные красные пятна на моих руках. Представьте себе выбор такой жесткой, неудобной шляпки!
Он собирался ответить, когда появление миссис Уэйр и Екатерины Гольройд на лестнице положило конец их объяснению. Победа, какова бы она ни была, осталась за Вивьеттой.
За завтраком Остин, еще не освободившись от впечатлений во время прогулки, легкомысленно шутил и смеялся. Какое счастье перенестись из пыльных судов в чистую атмосферу Уорвикшира! Какое счастье пить из чаши жизни! В чем оно? Только те, кому приходилось пить из нее, могут поведать это.
— А как с теми бедняками, кому достается только отстой? — пробормотал Дик.
Остин заявил, что настоящее вино не имеет отстоя. В свидетели он пригласил свою мать и Екатерину Гольройд. Миссис Уэйр была не совсем уверена в этом. Старый портвейн необходимо очень тщательно процеживать. Помнит ли он, сколько шуму поднимал из-за этого их дорогой отец? Она очень рада, что этого портвейна больше не осталось, а то Дик, конечно, пил бы его и он бросался бы ему в голову.
— Или в пальцы? — подхватила Вивьетта.
Когда Остин объяснил смысл намека Вивьетты своей матери, которая не отличалась догадливостью, она спокойно согласилась с этим. Портвейн вреден для людей, страдающих от подагры. Покойный отец мучился ужасно. Остин слушал ее воспоминания, а затем перевел разговор на их прогулку. Она напоминала скорее всего катание по раю на Пегасе, впряженном в колесницу Венеры. Он возьмет прокатиться матушку, чтобы показать ей, какой знаток лошадей молодчина Дик.
— Так как лошадь моя, может быть, мне будет предоставлено это право, — проговорил Дик.
Остин простодушно вскричал:
— Мой милый мальчик, разве здесь в доме есть что-нибудь специально мое или твое?
Екатерина, будучи весьма наблюдательной, быстро вмешалась в разговор.
— Здесь есть коллекция оружия Дика. Это его частная, исключительно ему принадлежащая собственность. Вы сегодня покажете мне ее и дадите объяснения, не так ли? Вы вчера обещали.
Она вовлекла Дика в беседу. Лекция об оружии была назначена на 3 часа, когда она освободится от обязанности, от которой избавляла Вивьетту во время своего пребывания в Уэйр-Хаузе, а именно от чтения газет миссис Уэйр. Но ее интерес к его любимому коньку впервые не пробудил его энтузиазма. Глухая ревность к Остину, с которой его честная душа успешно боролась в течение всей его жизни, теперь оказалась сильнее его воли. Эти несколько дней пребывания Остина в усадьбе изменили его взгляд на мир. Мелкие неприятности и уколы по самолюбию, как напр., инцидент с конюшней и сельским окружным советом, которые он раньше счел бы следствием неизменного порядка вещей, где Остину предназначено блистать, а ему оставаться в тени, выросли теперь в его глазах в невыносимые оскорбления и несправедливость. Исав вряд ли был возмущен против Якова больше, чем Дик против Остина, когда тот из-под его носа увел Вивьетту. До этого приезда Остина ему и в голову не приходило, что он найдет соперника в лице своего брата. Открытие это явилось для него ударом, поколебавшим почву под его ногами и давшим выход всем накопившимся в нем за долгие годы неудовольствиям и обидам. Все уступал он Остину, если не охотно, то во всяком случае по-братски, скрывая за своей грубоватой наружностью все свои страдания, разочарования и унижения. Но вот явился Остин и похитил его единственного ягненка. Нельзя сказать, что Вивьетта поощряла его, проявляя по отношению к нему нечто большее, чем шутливую привязанность, какою дарила своего молочного брата с самого раннего детства. Смутно он сознавал это и не порицал ее. Еще менее смутно он чувствовал ее умственное и общественное превосходство, отсутствие морального права предлагать ей стать его женой. В нем заговорили инстинкты здорового, грубоватого мужчины, которому нужна была она, женщина, нужна так остро и властно, что с него быстро слетел весь лоск цивилизации. Будь перед ним одна лишь Вивьетта в ее девичьем блеске, он сумел бы пересилить себя. Но вид другого мужчины, легкомысленно и непринужденно появившегося около нее, довел его до безумия, разнуздал примитивные инстинкты ненависти и мстительности и совсем притупил его интерес к предметам, которыми люди минувших веков убивали друг друга.
Остин, будучи ближе всех к двери, открыл ее, чтобы пропустить дам. Вивьетта, шедшая позади остальных, взглянула на него самым чарующим взглядом.
— Не задерживайтесь долго, — проговорила она.
Не успел Остин сесть на свое место, как Дик подскочил к нему.
— Послушай, Остин. Мне нужно поговорить с тобой.
— В чем дело?
Дик вынул сигару, откусил ее кончик и, увидев, что сорвал нечаянно ее оболочку, сердито швырнул ее в камин.
— Мой милейший, — заметил Остин, — в чем дело, что ты так нервничаешь?
— Мне нужно поговорить с тобой, — повторил Дик. — Поговорить о том, что имеет для меня большое значение, для всей моей жизни. Я должен положиться на твое великодушие.
Остин, весьма добродушно настроенный, засунул руки в карманы и с снисходительной улыбкой посмотрел на Дика.
— Не надо, старина, я знаю все. Вивьетта все мне рассказала.
Дик, отуманенный страстью, в изумлении уставился на него.
— Вивьетта сказала тебе?
— Конечно. Почему нет?
Дик бросился к двери — для них обоих лучше, если он уйдет. Остин, оставшись один, засмеялся с ласковым чувством. Милый старый Дик! Нехорошо мучить его, но зато как будет выглядеть завтра его честное лицо! Когда горничная принесла кофе, он с удовольствием его выпил, совсем забыв на этот раз о его дурном качестве.
В доме, однако, был человек, ясно видевший происходящее. И чем яснее он видел, тем менее удовлетворительным считал положение вещей. Человек этот был Екатерина Гольройд, не безучастный наблюдатель событий и близкий друг всех членов семьи. Она знала последнюю с самого детства, проведенного в соседнем крупном имении, которое давно уже перешло от ее родственников в чужие руки. Она знала Вивьетту с той самой поры, как та, переваливающимся трехлетним ребенком впервые появилась в Уэйр-Хаузе. Она росла вместе с обоими братьями. До ее замужества здесь был ее второй домашний очаг. Ее замужняя жизнь, проведенная главным образом за границей, несколько ослабила эту близость. Но когда она стала вдовой, эта близость возобновилась после первых нескольких месяцев безнадежного горя, хотя ее визиты сюда были сравнительно редки. С другой стороны, ее маленький изящно меблированный дом в Лондоне, на площади Виктории был всегда открыт для тех из членов семьи, кому приходилось бывать в столице. Здесь чаще всего бывал Остин, живший тут круглый год, если не считать летних каникул и мимолетных посещений деревни. Глубокая привязанность связывала их, хотя, пожалуй, ни тот, ни другой отчетливо не сознавали всей ее глубины. Питать чисто братское чувство к женщине, которую вы любите и которая не является вашей сестрой, и проявлять чистое чувство сестры к мужчине, которого вы любите и который не является вашим братом, — это ведь идеал душевных переживаний, столь трудно достижимый в нашем почтенном, но разделенном на два пола обществе.
В течение мрачной поры первого периода ее вдовства только деликатному такту и дружбе Остина она была обязана первыми слабыми проявлениями интереса к жизни. Это он пробудил в ней сознание внешнего мира, понимание того, что, хотя покрыто тучами ее небо, на земле есть еще солнечный блеск. Он был ее признанный друг, союзник и советник, всегда готовый помочь ей, и сердце ее горело несколько экзальтированной благодарностью всякий раз, когда она смотрела на него.