- Милорд, вас не должны пугать немногочисленные трудности или незначительные усилия. Но, что касается Кортауна или Беконсфилда, или пятидесяти других оскорбленных мужчин, если им можно будет продемонстрировать, что в их интересах - быть друзьями вашей светлости, поверьте, и полгода не пройдет, как все они присягнут вам на верность. Предоставьте это мне, позвольте мне действовать от имени вашей светлости, - шептал Вивиан как можно более искренне на ухо маркизу, положив руку на руку его светлости, - позвольте действовать от имени вашей светлости, пользуясь вниманием вашей светлости, и я возьму на себя всю организацию партии Карабаса.
- Партия Карабаса! О! Нам следует подробнее это обдумать.
Взгляд маркиза сиял от чувства триумфа, он сердечно жал руку Вивиану и умолял его зайти завтра.
ГЛАВА 3
После этого разговора общение маркиза с Вивианом обрело постоянный характер. Ни один званый ужин в доме Карабаса не мог считаться идеальным без присутствия молодого джентльмена, а поскольку маркиза была в восторге от постоянного присутствия человека, с которым она всегда могла посоветоваться по поводу Джулии, по-видимому, в их доме не было никаких препятствий для того, чтобы Вивиан оставался в фаворе.
Граф Иглмор, единственный отпрыск, в котором сосредоточились все надежды прославленного дома Лоррейнов, находился в Италии. Кого из членов семейства действительно не хватало - так это достопочтенной миссис Феликс Лоррейн, жены младшего брата маркиза. Эта леди, истощенная весельем сезона, покинула город несколько ранее, чем обычно, сейчас она дышала свежим воздухом и изучала ботанику в великолепном поместье семейства Карабас, Шато-Дезир - именно в этом прекрасном месте Вивиаг собирался провести лето.
Тем временем жизнь Вивиана Грея была весела и безоблачна. Он бесконечно беседовал со своим благородным другом, они постоянно были погружены в глубокомысленные обсуждения. Но миру еще ничего не было известно, кроме того, что, по словам маркиза Карабаса, «Вивиан Грей был самым потрясающе умным и поразительно совершенным юношей из всех, кто когда-либо дышал воздухом этого мира», и, как всегда добавлял маркиз, «очень напоминал его самого в юности».
Но не следует думать, что Вивиан в глазах всего мира был столь же очаровательным существом, как в глазах маркиза Карабаса. Многие жаловались, что он замкнут, молчалив, насмешлив и высокомерен. Правда же заключалась в том, что Вивиан Грей часто задавался вопросом: «Кто будет моим врагом завтра?». Он был слишком тонким знатоком человеческого ума, чтобы не знать о трясине, в которой пытаются не погрязнуть все новички: он слишком хорошо знал об опасности ненужной доверительности в общении. Улыбка - другу, насмешка - миру: таков был способ управления миром, и таков был девиз Вивиана Грея.
ГЛАВА 4
Как нам описать Шато-Дезир, поместье, достойное принцев? В центре обширного ландшафтного парка, способного удовлетворить вкусы наиболее капризного любителя природы, посреди зеленых лужаек и глубоких лощин, холодных ручьев, дикого леса и мягкого редколесья находилось пологий склон, на нем стоял огромный особняк того грубого, но живописного стиля, который называют итальянской готикой. Возведен он был примерно в шестнадцатом веке. Гости заходили в благородные ворота, в убранстве которых преобладал вышеупомянутый стиль, но в различных их частях ионические колонны, рельефные своды и другие элементы римской архитектуры, смешанные с умирающей готикой, создавали огромное квадратное здание, в котором квадратные створчатые окна и треугольные цоколи или торцевые стены заменяли поле битвы, придавая поместью измененные черты итальянского здания. В центре двора из огромного мраморного бассейна, края которого были украшены прекрасными скульптурами лотосов, возвышалась мраморная группа - Амфитрита со своей морской свитой, чьи звучащие раковины и коралловые скипетры окатывали сияющими брызгами их стихии. Это творение, шедевр прославленного венецианского мастера, прожившего большую часть жизни в Виченце, приобрел Валериан, первый лорд Карабас, большую часть жизни проведший в качестве представителя своего монарха при дворе венецианского дожа, затем, наконец, он вернулся на родину и в строительстве Шато-Дезир попытался найти утешение после утраты своей прекрасной виллы на берегах Адидже.
За воротами возвышалась башня с куполом, маленькое квадратное оконце которой, несмотря на мощные колонны, освещало комнату для хранения документов дома Карабаса. На несущих стенах ворот и во многих других частях здания можно было увидеть гербы семейства, в то время как высокие ряды дымоходов, возвышавшиеся по всей крыше, отличались таким странным строением и резьбой, что были украшением, а не уродливым наростом. Когда вы заходили в квадратный двор, с одной из его сторон оказывался старый зал, где огромные резные балки дубового потолка держались на кронштейнах семейных гербов на стенах. Стены эти были из камня, но посередине между полом и потолком - дубовые панели с необычной резьбой, на стенах - семейные портреты в массивных рамах кисти голландских и итальянских мастеров. У террасы, в верхней части зала, в соответствии с планировкой находилось эркерное окно, при виде которого вы едва ли понимали, чему восхищаться больше - сиянию его цветных граней или богатству готического орнамента, щедро цветущего на каменной кладке. Здесь также готические завитки и подвески смешивались с итальянскими арабесками, которые были привезены в Англию Гансом Гольбейном и Иоанном Падуанскиим незадолго до постройки шато.