»Любить жестокосердого Сеида! О нет, не он - любовь моя!'.
Актеры играли превосходно. Зрители разразились привычными аплодисментами восхищения. Мадам Каролина аплодировала, постукивая пальчиком по вееру. Сам великий герцог подал сигнал к аплодисментам. У Вивиана никогда прежде не возникало столь сильного чувства, что слова бесполезны. Вдруг его руку сжали. Он оглянулся - это была баронесса. Она облокотилась на спинку кресла, и, хотя делала всё возможное, чтобы скрыть волнение, слеза о судьбе несчастной Медоры скатилась по ее щеке!
ГЛАВА 8
В вечер оперной премьеры ко двору прибыли придворные молодой эрцгерцогини - невесты кронпринца Райсенбурга. В свиту входил старый седобородый генерал, который учил ее императорское высочество оружейным приемам, а также - ее наставник и исповедник, древний беззубый епископ. Их юная хозяйка должна была приехать несколько дней спустя, и прибытие столь важных представителей ее свиты свидетельствовало о начале долгой череды роскошных празднеств. После обмена комплиментами и табакерками его королевское величество пригласил гостей на смотр пяти тысяч солдат и пятидесяти генералов, назначенный на следующее утро.
Армия Райсенбурга была экипирована лучше всего в Европе. Никогда нигде не видали людей с грудью более пухлой, с усами более нафабренными, в более белоснежных гетрах. Великий герцог был военным гением и изобрел новый фасон воротников кавалерии. Его королевское величество очень хотел удивить старого седого наставника своей будущей дочери умелыми эволюциями и представительностью своих легионов. Дело было тонкое, в конце намечались тактические учения, во время которых зрителям предстояло увидеть наиболее изощренные эволюции и наиболее сложные маневры, которые человеческие существа придумали для того, чтобы уничтожать себе подобных или избегать уничтожения. Фельдмаршал граф фон Зоншпеер, главнокомандующий объединенных сил его королевского величества великого герцога Райсенбурга, после настоятельной просьбы монарха соизволил провести учения лично.
Сначала было довольно сложно отличить армию от свиты - Дарий в проливе Исс не сверкал эполетами и не был окружен столь многочисленной свитой, как граф фон Зоншпеер. Куда бы он ни направился, за ним следовало множество развевающихся плюмажей и сверкающих эполет, лошадей в пене и блеске стали. В общем, он походил на огромную военную комету. Если бы судьба Райсенбурга зависела от итогов этого дня, фельдмаршал и его генералы, адъютанты и ординарцы не могли бы быть более усердны и взволнованы. У фон Зоншпеера было не менее четырех лошадей под уздой, кажется, он менял их каждые пять минут. Вот он несется вдоль строя уланов на черном боевом скакуне, а вот огибает колонну кирасиров на белом. Тирольцев он воодушевляет своей речью на коне темно-рыжей масти, а к мужеству и военному пылу артиллерии взывает на гнедом. День был прекрасный. Оркестры соответствующих полков играли на поле триумфальные марши. Войска прибывали постепенно, зрелище было колоритное. Вдали играла музыка, вскоре появились войска пехоты. Заиграл легкий горн, и полк тирольцев вышел из тени соседнего леса. Литавры и рожки возвестили о прибытии отряда кавалерии, а появление передового отряда легкой кавалерии свидетельствовало о том, что за ним следует артиллерия.
Гербы и штандарты сияли на солнце, военная музыка разносилась по всему полю, непрерывно били в военные барабаны, от звука военных труб в жилах закипала кровь. Время от времени вдали появлялись клубы пыли, свидетельствующие о прибытии полка кавалерии. Даже сейчас полк на подходе: это - красные уланы. Как элегантно их полковник, молодой граф фон Эберштайн, гарцует на берберийском коне! Неужели Тезей оказался Кентавром? Его шпоры и узда кажутся, скорее, символами независимости, чем инструментами управления: граф не наказывает и не направляет. Всадник неподвижен в седле, конь подчиняется ему без управления. Кажется, человек позаимствовал тело животного, а животное - человеческий разум. Его полк выстроился на поле, подняв высокие копья, словно здесь выросла молодая безлиственная роща, но державшим строй уланам было сложно сдерживать боевой пыл своих коней. Услышав звук горна, они стояли, раздувая ноздри, уже вдыхали войну, еще не видя врага, били то одним копытом, то другим, словно сетуя на Природу за то, что она сотворила их чем-то столь прозаическим.
Все войска прибыли, и на поле началась необычная суматоха. Фон Зоншпеер снова сменил скакуна, и пока пересаживался на другого, успел раздать указания по меньшей мере дюжине адъютантов. Ординарцы спешили во все уголки поля. Над палаткой фельдмаршала поднялся новый флаг, довольно большой. Сигнальный выстрел! Музыка на поле стала тише, мгновенно все замолчали в тревоге, еще один выстрел, и еще один! Все оркестры всех полков одновременно начали играть национальный гимн: на поле выехал королевский двор!