Дубины стоеросовые, писавшие на «хорошей латыни» и «аттическом греческом», делали это так, что самый младший ученик в школе был уверен: если захочет, он достигнет такого же совершенства. Стихи Вивиана Грея не были похожи ни на что, что когда-либо появлялось в литературных анналах прихода Барнсли, а достаточно новое, естественно, считалось превосходным.
В мире нет места, где таланту воздают больше почестей, чем в английской школе. Воистину, в частной школе, если юноше больших талантов повезло и он наделен дружелюбием и великодушием, он не будет завидовать премьер-министру Англии. Если какой-нибудь капитан Итона или префект Уинчестера читает эти строки, пусть беспристрастно поразмыслит о том, в какой жизненной ситуации он может обоснованно надеяться, что в его власти - оказывать такое влияние, иметь такие возможности обязывать других и быть столь уверенными, что ему ответят любовью и благодарностью. Да, есть загвоздка! Горькая мысль! Эта благодарность жива лишь в пору нашей юности!
Я уверен, что Вивиана Грея любили столь пылко и преданно, сколь мы можем того ожидать от невинных юных сердец. Его изящные свершения были образцом совершенства, всё, что он говорил, свидетельствовало о том, что он - хороший товарищ, его мнением руководствовались при возникновении любого кризиса в однообразном существовании маленького сообщества. И дни проходили весело.
Однажды зимним вечером, когда Вивиан стоял в классе у камина с несколькими закадычными друзьями, они начали, как все мальчики, когда темнеет и они впадают в сентиментальность, говорить о Доме.
- Еще двенадцать недель, - сказал Огастес Этередж, - еще двенадцать недель, и мы свободны! Этот славный день необходимо будет отметить.
- Банкет, банкет! - воскликнул Пойнингс.
- Банкет - это просто одна ночь, - сказал Вивиан Грей, - мне нужна встряска посильнее! Как насчет домашнего спектакля?
Предложение, конечно, было принято с энтузиазмом, и только после того, как они единогласно решили устроить спектакль, вдруг вспомнили, что спектакли запрещены. Потом мальчики начали совещаться, нужно ли спрашивать разрешение у Далласа, потом вспомнили, что у Далласа спрашивали пятьдесят раз, а потом «предположили», что должны отказаться от этой затеи; а потом Вивиан Грей сделал предложение, от которого все тайно вздохнули с облегчением, но которое боялись принять: он предложил устроить спектакль, не спрашивая разрешения у Далласа.
- Ну, мы это сделаем, не спрашивая Далласа, - сказал Вивиан, - в этой жизни ничего не разрешено, и все всё делают: в городе есть такая штука - французский театр, это не разрешено, но у моей тети там частная ложа. Постановку спектакля доверьте мне, но какую пьесу мы поставим?
Этот вопрос, как всегда, стал благодатным источником споров. Кто-то предложил «Отелло», в основном потому, что будет легко зачернить лицо горелой пробкой. Другой был за «Гамлета», только потому, что хотел играть призрака - предложил это делать в белых бриджах и ночном колпаке. Третий был за «Юлия Цезаря», потому что сцена убийства - такая веселая.
- Нет-нет! - воскликнул Вивиан, устав от разнообразия постоянно сменявших друг друга проектов, - это не пойдет. Долой Трагедии, давайте Комедию!
- Комедия! Комедия! Очаровательно!