В начале второй недели актриса встретилась с голливудской журналисткой Луэллой Парсонз. Продюсер хотел пресечь слухи о ее болезни. Интервью прошло удачно, но в назначенный час Вивиен Ли не пришла на съемки.
Ее вызвали, но она не помнила реплик и снова называла Финча «Ларри». Затем она скрылась в своей артистической. Все, что было дальше, напоминало финал «Трамвая». Актриса не открыла врачу. «Убирайтесь, пока я не позову на помощь!» — выкрикивала она слова Бланш в сцене, где героиня Уильямса выставляет озверевшего Митчелла. Крики «Помогите!», «Помогите!», «Помогите!» разносились по павильону. Кто-то догадался позвонить другу четы Оливье — Дэвиду Нивену, который пользовался доверием актрисы.
Вивиен Ли впустила Нивена и через какое-то время вышла, опираясь на этого тщедушного, невысокого человека. Все прекратили работу. Никто не смел поднять головы.
Приглашенные Нивеном специалисты рекомендовали вызвать Оливье, хотя доктор Ф. Макдональд обнадеживал: «Ее нервные приступы ни в коем случае не следует смешивать с безумием. Это временное помрачение. Для выздоровления мозг требует такого же ухо да, как любая другая часть тела (скажем, рука или нога), если она поражена болезнью. Самое главное для все — полный отдых и сон».
Через три дня, вместе с менеджером С. Теннентом, в Нью-Йорк прибыл Оливье. Тут же они вылетели в Лос-Анджелес. Несмотря на риск перелета, врачи советовали отправить больную в Англию. Машина «скорой помощи» доставила Вивиен Ли (ей дали массированную дозу успокоительных) в сопровождении двух медсестер, Теннента и Оливье в аэропорт. Засверкали вспышки фоторепортеров. «Осторожнее, она очень больна!» — умолял Оливье. Когда носилки повезли к лайнеру, Оливье разрыдался. Нивен обнял его за плечи, и несколько мгновений оба актера стояли, обнимая друг друга.
В Нью-Йорке их встретил другой товарищ Оливье, актер Денни Кей. Актриса сама пошла к трапу самолета. Оливье помог ей быстро пройти мимо фотографов. На последней ступеньке она повернулась и помахала толпе: «Прошу всех простить меня!»
Вечером Вивиен Ли спала в палате госпиталя для нервнобольных в Недерине. Трое суток она находилась под постоянным наблюдением врачей. Чтобы понизить температуру, ее обложили льдом и кормили только сырыми яйцами. Оливье, которому обещали, что через несколько недель пациентке станет лучше, вернулся в «Нотли» в отчаянии: а если нет? Постоянно звонил телефон, в дом рвались репортеры, у ворот толпились фотографы. На другой день он вернулся в Италию, чтобы прийти в себя и свыкнуться с ситуацией.
Конец легенды
Через три недели Вивиен Ли вернулась в «Нотли». Вскоре ее навестил Д. Нивен. За обедом хозяйка обратилась к гостю: «А теперь расскажите все, не упуская ни одной детали. Я должна знать все». Она спокойно выслушала Нивена, а потом написала письма всем, с кем, по ее мнению, следовало объясниться.
Спустя полтора месяца, на приеме в честь драматурга Т. Рэттигана, присутствующие узнали невероятную новость: Вивиен Ли и Лоренс Оливье выступят в написанной к коронации Елизаветы II комедии Рэттигана «Счастливый принц». Случилось то, что потом повторялось не раз: как только актрисе становилось лучше, она обретала веру в свои силы и не хотела слышать никаких предостережений: «Покончила ли я с Голливудом? Боже, нет! Я обязательно вернусь туда, если меня пригласят, и вдобавок на самолете. Я много думала во время болезни. Мне казалось, что я смертельно устала и не захочу слышать о сцене или экране. Но я заглянула в себя и решила жить по-новому. Я буду много работать и больше отдыхать. С этого дня — рано ложиться. Что касается «Слоновьих троп» — не будем винить слонов!»
Конечно, Вивиен Ли сознавала риск, но она слишком любила театр, улыбки людей, их смех, любила «помогать им лучше попять себя и жизнь». Она не могла не вернуться.
Автор «Счастливого принца» не без оснований считал, что его «пустячок» может иметь успех в дни коронации, но потеряет половину привлекательности «пост фактум». Однако шутливая история американской хористки Мэри Морган, которая пытается проскользнуть в посольство вымышленной Кариатии в Лондоне (действие происходит в 1911 году) и соблазнить сорокалетнего Балканского принца, была наиболее подходящим материалом, если учесть, что после болезни актрисы прошло слишком мало времени.
Торжественная премьера в Лондоне проходила в день рождения Вивиен Ли, 5 ноября, в театре «Феникс». Как писала О. Уильямсон, «самым незабываемым моментом этого вечера была теплота, с которой публика приняла актрису после болезни. Хрупкая, как лилия, в светлом парике и в белом платье, она никогда не казалась прелестнее, и мало кто в зале не удивился бы, узнав, что ей далеко уже не двадцать три. Ее интеллект и лукавство сообщили роли характерный для актрисы блеск, но сама пьеса — теперь, когда повод для ее написания остался в прошлом, — грозила рассыпаться».