Он пристроил мокрый зонтик в ногах, чтобы не текло на одежду, вытащил из кармана большой клетчатый носовой платок, развернул его и протяжно высморкался.
— Ты, майор, вчера говорил: «Бабье лето, бабье лето…» Вот и накаркал, вот тебе и бабье лето, — проворчал эксперт Сотников, скорчившийся на заднем сиденье, — плащ его был совершенно мокрым.
— Так вчера весь день солнце светило, а сейчас вон, пожалуйста…
— Конец сентября, что ты хочешь? — вяло протянул Сурин, известный всей Петровке своим пессимизмом.
— Да ладно! Сентябрь — это же еще лето!
— Это в Сочи — лето, а у нас, скажи спасибо, что снег еще не пошел…
«Волга» развернулась, расплескивая лужи, и выехала за пределы двора. Все вымокли и продрогли, работая под проливным дождем, начавшимся вскоре после приезда следственной бригады, и говорить о происшедшем здесь два с половиной часа назад убийстве заместителя министра иностранных дел Леонида Сергеевича Сапрыкина никому не хотелось.
3
Солнце село, и двор большого «дипломатического» дома на Брянской сразу показался сырым и неуютным.
— Маш, нам пора… Пошли?
Трехлетняя Маша встала и послушно протянула матери маленькую, испачканную песком руку.
— А игрушки? Надо собрать… И смотри, ты вся в песке… Давай-ка я тебя отряхну…
Девочка дала себя отряхнуть, села на корточки, собрала разбросанные по песку формочки и принялась ловко вкладывать одну в другую. В светлых брючках и круглой красной панамке, она была похожа на маленькую сыроежку.
— Собрала? Ну и молодец. Пошли! — Женя протянула дочери руку.
Они выбрались за пределы детской площадки и остановились, чтобы пропустить машину, и в этот момент кто-то окликнул ее:
— Женька!
Они обернулись обе, как по команде, через левое плечо, и сразу стало заметно, как они похожи.
— Лора! Не может быть! Ты откуда?
— Я-то из Парижа, а вот ты… Это что ж такое?! — Лора кивнула на Машу. — Неужели твоя?!
— Моя, — ответила Женя и улыбнулась.
— Вот это да! — воскликнула Лора и наклонилась к девочке. — И как же тебя зовут?
— Мафа, — сказала Маша.
— Мафа! Какая молодец!
— Не Мафа, а Мафа, — поправила девочка и строго взглянула на собеседницу.
— Ну конечно, ты Маша! Это я такая недогадливая, не сердись. Сколько же тебе лет, Маша?
— Три года, — сказала Маша и показала три пальца.
— Боже мой, Женька, когда это ты успела? Мы с тобой виделись, по-моему, незадолго до моего отъезда, и ты рожать вроде не собиралась?..
— Виделись мы, положим, пять лет назад…
— Неужели? Время-то как летит! Ну, рассказывай, кто наш муж?
— Наш муж — объелся груш. На самом деле никакого мужа нет. Вот так.
— Мува нет, — сурово добавила Маша.
— Ах ты моя хорошая! Мужа нет? Ну и ладно… Нет так нет. Женька, ты что же, живешь в этом доме?
Женя слегка поморщилась.
— Я живу у своих.
— Да-а?! Что такого невероятного должно было случиться, чтобы ты согласилась вернуться к родителям?
Женя нахмурилась.
— Много чего.
— А что, — испугалась Лора, — что-нибудь действительно?..
— Три года назад погиб мой брат. Разве ты не слышала?
— Да что ты! Не-ет… я ничего не знала… Я только слышала, что он уехал в командировку в Нью-Йорк. Он, что же, там и погиб?
— Нет. Приехал на несколько дней в Москву и… В общем, его убили.
— Да что ты! Кто?! Почему?
— Неизвестно. Никого не нашли.
Лора вздохнула.
— Да Господи, чего там?.. Мужик из-за границы, хорошо одетый, видно, что при деньгах… Ограбили, наверное, и все… Какой ужас! Как же теперь его семья?
— Семья в Америке.
— Как это?
— Так, — Женя пожала плечами. — Ольга нашла там работу и осталась.
— А мальчик?
— Естественно, с ней.
— Погоди, ему сколько?
— Сейчас двенадцать, а тогда было, соответственно, девять.
— А как же твои?
— Что — мои?
— Ну, родители, я имею в виду… Как они к этому отнеслись? Все-таки внук… Да еще после смерти сына… Какой кошма-ар… — Лора покачала головой. — Так вот почему ты переехала к ним?..
Женя помолчала и неохотно произнесла:
— Они очень любят Машку.
— Да-а… понятно… и что же ты теперь?..
— Слушай, Лора, может, лучше поговорим о тебе? Вы вернулись? Совсем?
— Женька-а… увы. Так не хотелось уезжать из Парижа… Знаешь, я там работала. В школе при посольстве.
— Да?