— Ну да, пристроилась как жена дипломата преподавать французский язык. Платили, правда, копейки, но, знаешь, все лучше, чем ничего. Но я тебе скажу, — она хихикнула, — это такой маразм…
— Что — маразм?
— Слушай, что мы с тобой стоим? — Лора огляделась. — Вон скамейка, может, сядем на минутку?
Они вернулись на детскую площадку, и Женя отдала Маше корзинку с формочками:
— Ты пока поиграй, а мы с тетей Лорой немного поговорим, хорошо?
Маша отошла к песочнице, перелезла через бортик и села на корточки.
— Чуґдная девка! — сказала Лора, посмотрев ей вслед. — Какая ты молодец, Женька, а мы с Вадиком все никак не решимся…
— Так что — маразм?
— Ах, ну да. Представляешь, в школе, в Париже, работает одна провинция: учителя из Воронежа, из Тулы или там… из Рязани. Кошмар! Песни под гармонь поют. Был там один экземпляр, учитель музыки — бывший массовик-затейник. Так он на новогодних посиделках изображал Деда Мороза и одновременно развлекал народ как умел. Ставил кого-нибудь из мужчин на стул, потом вызывал из публики женщину, завязывал глаза, давал ей в руки яблоко, которое она должна была просунуть мужику в левую штанину, пропихнуть вверх и перебросить в правую. Как тебе такой аттракцион?
— Здорово, — усмехнулась Женя.
— Это еще не все. Потом все вставали в круг — мужчины и женщины по очереди. Этот идиот выдавал кому-то одному полуметровую толстую палку, которую надо было зажать между ногами и передать соседу, вернее, соседке, — в то же место и без помощи рук.
— Надо будет взять на вооружение, — улыбнулась Женя, — у отца скоро гости…
— Ха-ха! Представляю себе Василия Демьяновича!.. Кстати, у вас тут, говорят, позавчера Сапрыкина укокошили? Ты слышала?
— Еще бы!
— Кошма-ар! Что говорит отец?
— Ни-че-го.
— А-а… Ну да, понятно. Вадик говорит, в МИДе такой переполох… А во вчерашней газете статья этого… как его… Хинштама… Не читала?
Женя покачала головой.
— Я газет не читаю.
— Ты? Не читаешь газет? Совсем? Слушай, Женька, ты вообще-то работаешь или сидишь дома?
— Работаю, конечно.
— Все там же? В «Московском курьере»?
— Я оттуда давно ушла. И с тех пор даже успела переквалифицироваться.
— В управдомы?
— Почти. Я теперь — ландшафтный дизайнер.
— Да-а? Как это тебя угораздило? С твоим, так сказать, пером, знанием языков и вообще… с твоей головой… заниматься фикусами?!
Женя улыбнулась.
— Ты так говоришь, потому что не знаешь их… Они — славные ребята… И главное, молчаливые. Если б ты знала, как мне надоела эта мышиная возня с кандидатами, депутатами и прочими деятелями…
— Понятно… Хотя и не очень…
— Ты за меня не переживай. У нас с Машкой все хорошо.
— Ну-ну. Хочешь, я тебе покажу, как мы жили в Париже? Я тут кое-какие фотки прихватила…
Лора достала из сумочки несколько фотографий и протянула Жене.
— Вот, смотри. Это мы с Вадиком на Елисейских Полях. Это у Лувра. Это, сама видишь, под Эйфелевой башней. А это, — она фыркнула, — первое сентября. «Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно». Это я. Как тебе костюмчик? Ничего, да? В «Самаритэне» прикупила. А это наш завуч. Тот еще был тип. Представляешь, первого сентября все должны были играть в «Страну знаний». Выгоняли всех во двор, и детки носились между «станциями», которым он лично присваивал названия: «Читалкино», «Считалкино», «Поделкино» и тэ дэ…
— А у тебя, значит, было «Языкалкино»? — Женя подняла голову и посмотрела на дочь. — Маш, тебе не холодно?
Маша молча покачала головой.
— Чудная девка, просто чудная! — умилилась Лора. — А это, смотри, наше авто. У Вадика сперва был «рено», а потом нам его поменяли на «форд». Женька-а! Машина — класс!.. А это в Довиле. Мы там отдыхали, на даче, несколько дней, перед самым отъездом. Я там так загорела! Смотри!
Лора встала, загородив собой песочницу, распахнула плащ и приподняла джемпер, обнажив кусок живота.
— Здорово, да?
— Красивый животик.
— Я там еще к тому же сбросила четыре кило… Диета по Монтиньяку, слышала?
— Смутно.
— Ну, тебе-то она ни к чему… Женька, там такое море, такая вода… не поверишь — двадцать три градуса, как на юге.
— Мы с Машкой тоже хотели поехать на море, — вздохнула Женя.
— Так у вас же дача!
— Вот именно.
— А-а… понятно. Бабушка с дедушкой не пустили…
— Ну… так вышло. Ничего, зато в будущем году мы уж точно поедем. Правда, Маш?
Лора прикрыла живот и отошла в сторону. На песке в беспорядке валялись совок и разноцветные пластмассовые формочки, но Маши не было. Она исчезла.