Habacuc: «Люди без пастыря, как рыбы в море или рептилии на суше».
Матфей: «Сойдя на землю, Иисус увидел огромную толпу людей и пожалел их, так как они напоминали стадо баранов без пастыря».
Григорий Назианзин (IV в.): «Отсутствие главного вызывает беспорядок, их многочисленность приводит к бунту, оба явления заканчиваются одним и тем же — беспорядком и упадком. Беспорядок подготавливает упадок».
Афанасий Александрийский (IV в.): «Беспорядок — символ анархии. Порядок подразумевает существование начальника».
Лже-Дионисий Ареопагит (V в.): «Там, где нет главного, однозначно анархия. Анархия и бунт и там, где многие командуют под одним именем».
Выдержки из Библии, Нового и Ветхого Завета, сочинений отцов церкви IV и V вв., проповеди, приписываемые известным восточным подвижникам, также разделенные и классифицированные, в течение многих веков используются в гомилиях предсказателей и божественных сочинениях верующих, придавая сборникам практическое значение.
Другой пример старательной попытки сохранить старую традицию, придав ей новое значение, может быть найден в истории текста «Синодик православия». Этот политико-религиозный манифест был составлен, возможно, патриархом Мефодием I (843–847 гг.) в ознаменование возврата Византийской империи к почитанию икон после кризиса иконоборчества (843 г.). Он состоит из предисловия в форме проповеди, в которой продемонстрированы обстоятельства торжества после тридцати лет гонений, затем следует восхваление иконопочитателей вообще («Вечная слава тем, кто верит в пришествие Христа! Тем, кто знает!») или обращений к каким-либо персонам («Гермиан, Тарасий…вечная им слава!»). Затем проклятия в той же форме, предание анафеме собора в Никее (787 г.) и, наконец, перечисление пожеланий долголетия императору, императрице и живущим патриархам, обещания покойным и короткая финальная молитва (Ж. Гуйар). До самого падения империи в каждой церкви это произносили как минимум раз в год. Но с каждым разом текст увеличивался. В Константинополе великий хартофилакс Святой Софии произнес его однажды, добавив слова запрещенной ереси, предав анафеме автора, императоров и правящих принцев, патриархов, которым обычно желали долголетия, покойных. В провинции в текст включили епископские листы, обещания митрополиту, викарному епископу, провозглашение местных интересов. В Константинополе опускали местные упоминания. Можно привести в качестве примера случай с игуменом лавры на Афоне, который после Синода 1351 г. направил патриарху Филофею свою просьбу прислать ему копии недавно принятых декретов, чтобы он смог их включить в экземпляр синодика монастыря для его полного соответствия последней рецензии доктринального корпуса.
Это постоянное усиление связи с прошлым подчеркивалось в божественной доктрине византийцев. Сочинитель гомилий всегда брал за исходную точку своего произведения какой-либо авторитетный аргумент, текст Писания, который он обогащал примером из своего опыта, комментариями отцов церкви, а также отрывки из «Геронтик», которые имели в империи многих читателей этих книг, где были собраны примеры хороших поступков и набожные проповеди древних, на древнегреческом. Таков прием и Дорофея из Газы VI в., одного из классиков сочинений на божественные темы на Востоке. Он настаивает в вопросе о монашеской жизни на принципах уважения традиций, на необходимости в направляющем старце. Он в форме притчи объясняет причины этого в одном из своих сочинений: «Когда я был в монастыре (аббата Сорида на юге Газы), однажды я пошел посмотреть на одного из старцев — их было там много. Я нашел монаха, служащего ему и обедавшего вместе с ним, и сказал ему между прочим: „Знаешь, брат мой, эти старцы, которых ты кормишь и которые, вероятно, не стремятся облегчить свою жизнь, подобны людям, заработавшим кошелек с деньгами и не прекратившими работать и складывать деньги в этот кошелек, пока не наполнят его. Потом, запечатав его, они продолжают работать и соберут еще тысячу монет, чтобы потратить их в случае необходимости, сохранив то, что лежит в кошельке. Поэтому старцы не прекращают работать и копить богатства. Запечатав и их, они продолжают зарабатывать, чтобы потратить это во время болезни или когда наступит старость, сохранив свои богатства. Мы же еще не заработали и кошелька, как же мы совершаем расходы? Поэтому мы должны даже в случае нужды чувствовать себя недостойными малейшей разгрузки“» (Л. Рено и Ж. де Превиль).