Рассматриваемые как признаки безумия, вызванного происками демонов, многочисленные проявления инакомыслия в Византии можно разделить на три категории. К рангу «благородных ересей» принадлежат несторианство, монофизитство и монофелитство, которые появились в ранний период. Они расходились с доктриной Константинополя об определении Бога, Христа, Святого Духа и их взаимосвязи, но «их структура, порядок и кредо были по существу идентичны» с официальной церковью (J. Gouillard): две первые ереси были распространены в провинциях империи — Сирии, Египте, они отличались особенностями чувствований и независимостью суждений. Иногда к ним причисляют и иконоборчество. Все иконоборцы были осуждены вселенскими соборами: Несторий в Эфесе (431 г.), Диоскор Александрийский и монофизиты в Халкидоне (451 г.), монофелиты в Константинополе (681 г.), иконоборцы в Никее (787 г.). Православная церковь отвергала и торжественно осуждала и другие проявления отклонения от догмы, например Геронтия, «который на Крите источал яд своей нечистой ереси, объявив себя Помазанником Божьим, для того, чтобы низвергнуть, о ужас, спасительное Воплощение Христа, предадим же анафеме его учение, порочные писания и учеников» (X–XI в.). Так же было осуждено учение, «распространяемое устно Михаилом, дидаскалом и магистром риторов, и Никифором Василаки, дидаскалом посланий, диаконом Большой Святой церкви в Константинополе, принятое митрополитом Диррахия Евстафием и поддержанное произведениями Сотериха, диакона той же церкви, избранным патриархом Великой Антиохии Феопулом, и другие запрещенные предложения, опубликованные тем же Сотерихом, позднее отвергнутые и преданные анафеме самими авторами, которые святой синод, собранный по приказу Мануила Комнина (1081–1118 гг.), великого православного правителя, порфирогенета и автократора римлян, осудил и предал анафеме» (J. Gouillard). Осуждены были и многие другие учения. Эти ереси, более или менее широко распространенные или локализованные в определенных местах, должны были казаться простому населению борьбой специалистов, но народ не мог оставаться безразличным, когда церковь была слишком терпима к равнодушию большинства населения к православной традиции. В империи были известны и еретические секты, представленные в регионах Болгарии, Каппадокии, Фригии, на Крите, которые были некой формой этнических чаяний и отвержения православной унификации. Возможно, реакцией на православную дисциплину, но также по причинам языческих атавистических чувств всякой восточной души стало появление многочисленных сект (павликиане, богомилы, мессалиане и т. п.), которые особое внимание уделяли личному совершенствованию, непосредственным отношениям каждого человека с Богом, личным молитвам и мистическому опыту, пренебрегали значением образования и таинств, тем самым становясь в оппозицию по отношению к церковной иерархии. Внутри монастырей, заключение в которые было наиболее частым наказанием для представителей высших кругов, появлялись течения, угрожавшие монастырскому порядку. Секты быстро распространялись и свидетельствовали о настоящем интеллектуальном противостоянии в стране, но «их раздробленность на уровне посвящения значительно уменьшала их эффективность» (J. Gouillard). Набожность и святость некоторых их последователей впечатляла православных иерархов. Старые «национальные ереси», ошибки теологов, доктрины сект ни разу не поколебали ортодоксальную церковь. Последняя же письменно запрещала сектантские догмы и сжигала еретические произведения. Она убивала, ссылала, наказывала виновных. Но ее самым сильным средством воздействия на православные души было отречение от церкви (
aphorismos), изгнание из церковного сообщества, которое следовало за преданием анафеме и проклятиями. Целью анафемы были еретики, и каждый, кто имел с ними отношения — служил у них, получал их благословение, принимал их в качестве гостей, сохранял с ними дружеские отношения. Длительность отречения варьировалась от одного дня до года, для некоторых — до самой смерти. И если еретик умер отринутым церковью, то она не производила над ним никаких служб. Еретик, даже после своего отречения, не был полностью освобожден от канонических обязательств, и священники, диаконы и чтецы, не могли без разрешения собора передать свои обязанности другим. То же самое касалось и культовых зданий: если еретик служил в нем литургию, ни один православный не мог присутствовать на ней и молиться в этом месте до церемонии возвращения еретика в лоно церкви.