Концепция императора, избранного Богом, в принципе исключала любые правила наследования, но полагают, что держатель абсолютной власти, суверен, мог назначать своего наследника и соправителя, учитывая, впрочем, законные формы получения власти, то есть заручившись поддержкой сената и армии. Маврикий разделил империю между своими сыновьями, Роман Лакапин доверил императорскую власть трем своим сыновьям, а патриаршество — четвертому; Феофано, вдова Романа II, придала законность власти Никифора Фоки, выйдя за него замуж; Зоя, дочь Константина VIII, отдавала свою руку и императорскую корону последовательно трем супругам: Роману Аргиру в 1028 г., Михаилу IV в 1034 г., Константину Мономаху в 1042 г. Четыре династии, таким образом, занимали трон Константинополя между IV и IX вв. (династии Феодосия и Юстина, ираклейская династия и исаврийская династия), но только с 829 г., после предания суду и наказания убийц Льва Армянина по приказу императора Феофила, в византийской истории появился принцип наследственного права на престол. Этот принцип получил развитие в правление македонской династии (867–1056 гг.), основатель которой Василий получил, однако, свой трон путем двойного убийства. Трон стал достоянием одной династии и когда старая Феодора, незамужняя дочь Константина VIII, осталась единственной представительницей македонской династии. Ей было достаточно покинуть монастырь, в который она была сослана, и явиться в Константинополь для того, чтобы получить власть. Но порядок преемственности оставался нестабильным, и законный наследник почти всегда должен был завоевывать трон, ведя переговоры как минимум с сенатом, с корпусами дворцовой гвардии или с патриархом. Алексей Комнин сумел стать основателем новой династии (1081–1185 гг.), того же добился и Феодор Ласкарис, после того как Константинополь был взят латинянами (1204–1261 гг.), Михаил VIII утвердил династию Палеологов в Константинополе (1261–1453 гг.) после того, как город был отвоеван. Эта династия продержалась до окончательного падения империи. Но каждый раз, когда законный император был еще несовершеннолетним, находился узурпатор, захватывающий власть силой и оправдывающий свою жестокость, часто криминального характера, государственными интересами: «Что, Господи, скажет твое могущество? По твоей воле я так возвысился», — писал Михаил Палеолог, который сверг законного императора, ослепив его. Императором, таким образом, можно было стать по двум основаниям: речь идет о наследниках, призванных к управлению по праву рождения, воспитанных при дворе, или о выскочках, которым способствовала удача или талант. И в первом случае, и во втором армия, сенат и народ, доверяя новому правителю власть, сознавали, что исполняют волю Божию. Догмы римского императорского культа были перенесены в Византию, но они подверглись глубокой корректировке. «Могущественный василевс, коронованный Господом и божество вселенной», — так пишет об императоре в конце XI в. Феофилакт, архиепископ Болгарии. Императору обеспечена победа; крест, важнейший атрибут правителя, возвышается на державе, которую он держит в правой руке. Он — святой и божественный, единственный император. Его могущество распространяется на весь обитаемый мир: «Все народы будут поражены твоим могуществом, они побегут от тебя, как бегут от огня… Всемогущий закроет тебя Своим щитом… Твой трон будет перед Ним, как перед солнцем… потому что Он сам избрал тебя еще во чреве матери твоей и доверил тебе, как лучшему, Свою власть над людьми, и Он возвысил тебя, как башню на холме… для того, чтобы жители земли падали ниц перед тобой», — писал в X в. Константин Багрянородный своему сыну Роману. Эти слова являются парафразом псалмов. «Твои слова грозны, василевс-автократор, хозяин и господин земли и моря, глава, владыка жизни, которую ты можешь уничтожить или спасти по своей воле, потому что твое могущество распространяется на все», — так говорил в следующем веке епископ Евхаитский Иоанн Мавропод слабому Константину Мономаху. Морализаторская литература, очень популярная в Константинополе, дополняла теократическую концепцию власти понятием патриархальной благотворительности, вместе они создавали образ императора как покровителя всех своих подданных. Византийский император, друг Бога, пользуется своей властью на земле в окружении других властителей, в отношении которых он является духовным отцом, братом или другом. Это семья христианских правителей, которых византийский император называет «сын» или «брат», если они приняли крещение — залог союза с империей, в противном случае их называют «друг», объяснял Феофилакт Охридский молодому Константину, сыну Романа IV Диогена.