Впрочем, в Исмине Евмафия еще можно различить растительную природу героини, сохранившуюся, правда, лишь в схематизме авторской речи (Исмина уподоблена розе). Этим языковой сигнал позволяет сделать следующий шаг в сближении обоих романов: роза, персонаж Евмафия, оказывается скрытой, как у старофранцузского автора, за оградой чудесного сада, где Исминий впервые видит ее и, влюбившись, пытается добыть. Сюжет в обоих случаях сводится к разлуке, поискам и соединению любящих, т. е. повторяет стереотипную схему греческого романа с его серией разлук, поисков, страданий и обретений любящими друг друга.
Немецкие любовные аллегории XIII—XV веков обнаруживают черты сходства с романами Евмафия и Гийома. Как показал Бланк[484], они тоже складываются из следующих сюжетных элементов: вводного топоса, который начинается с мотива сна, обрамляющего, как у Гийома, повествование; за зачином там и тут следует описание прогулки героя-рассказчика, который попадает в чудесный сад. Здесь он влюбляется, и здесь же происходит борьба за даму, иногда осложненная мотивом суда над ним божества любви (либо за прежнее сопротивление героя любви, либо за то, что влюбленный преступил ее куртуазные законы). Далее герой с оружием в руках добивается своей возлюбленной или преследует ее, как охотник добычу. Таковы общие контуры событий, сближающие западные любовные аллегории с «Повестью».
Однако многие подробности этой схемы выступают у Евмафия в не вполне сложившемся виде. Сон как вводный топос еще формально не обрамляет рассказа, но присутствует, так что характер повествования не отличается от господствующего в западной аллегории — персонажи Евмафия часто воспринимают реальность как сон и сон как реальность, тем более что в его небольшом романе подробно пересказывается 10 снов. Все эти сны подчас тотчас сбываются, и невозможным оказывается провести границу между сном и явью, в результате чего возникает ситуация, близкая к представленной памятниками западной любовной аллегории, где сюжетом служит увиденный рассказчиком сон. Еще слабее выражен другой вводный топос — прогулка. В «Повести» это — отъезд героя в другой город, приводящий его в сад, откуда начинается собственно действие. Этот сад, как и западные сады любви, обнаруживает черты небесного и земного рая: им владеет божество любви, он необыкновенно прекрасен, а доступ туда затруднен из-за высокой ограды. Из происходящих в саду событий только центральное — изменение душевного строя Исминия — получило у Евмафия завершенное выражение. Остальные: суд, битва за даму, облеченная в форму осады крепости или замка, где она находится, и завоевание возлюбленной, переданное метафорой преследования охотником добычи, — не оформлены в полноценные мотивы и позволяют догадываться о себе лишь на основании образного схематизма авторской речи.