Глава V. Текфур – Серай или так наз. дворец Гебдонона. – Влахерны. – Церкви по берегу Золотого Рога: Богородицы Паммкаристы. – Монастырь Пантепопт. – Пантократор. – Церкви внутри Константинополя. – Памятники скульптуры и мозаики в Музее и патриархате.
Большие холмы мусора окружают мечеть Кахрие с Запада. Едва какой – нибудь десяток убогих хижин, уцелевших от последнего пожара, еще лепятся возле стен, образуя с ними подобие улицы и направляясь вдоль террасы поднимающегося к северу холма. Лишь, всматриваясь, замечаешь, что самая улица эта устроена еще в древности и что ее тротуары из больших плит, поднятых над мостовою, приближаются к древнему типу, известному нам в Помпее. В одном пункте пожар обнажил обширную площадь, и с нее открывается обширный вид сверху на весь Стамбул и через низменности Галаты на Золотой Рог и кварталы св. Димитрия по ту его сторону. Стены становятся как бы выше и грандиознее, они венчают здесь карниз террасы, господствующей над городом и образуют со стороны города ряды контрфорсов, могучими арками оцепивших холм. В самом конце этого ряда, где стена, следуя натуре холма, должна завернуть круто на Запад, за небольшим перерывом, который в виде светлой заплаты указывает, по преданию, турецкую брешь, над стенами высятся аркады большого здания (табл. 23) – так наз. Текфур (или Текир) – Серай, у греков дворец Велизария или Константина. Византий, по – видимому, совершенно правильно заключил (1. с. стр. 364), что турецкое название происходит от древнего имени Tèa Kéurou, прозванного от известного строителя храма Богоматери и константинопольских стен. Однако, вопрос, недавно поднятый Унгером и еще не поконченный, заключается не в этом имени, которое могло быть перенесено от квартала, вблизи лежавшего, на здание, но в том, что оно само собою представляет. Никто из исследователей не сомневался, что мы имеем в этом здании единственный византийский дворец, а, по мнению многих, и дворец императорский. Жилль (кн. IV, гл. 4-я) в бытность свою слышал одно лишь имя «дворца императора Константина», а «так как из многих имен византийских дворцов ни одно не подходило более имени дворца в Гебдоме», т. е., по мнению Жилля – на седьмом холме, то этот первый исследователь и предпочел это имя всем другим. Таковы основания Жилля, но его мнение было принято и утверждено, затем, Дюканжем, с обычным обилием документальных свидетельств. Мнению Дюканжа поверили на слово все, кроме одного Унгера, который выступил против этого мнения, как ошибки Дюканжа и высказал иной взгляд, но не разобрал, в чем состоит ошибка. Нам кажется, что Дюканж, подчинившись авторитету Жилля, вдался в ошибку в самом своде своих материалов. А именно: Дюканж остается безукоризненно верен истории, пока он трактует о Гебдомоне, не касаясь его топографии. Гебдомон было предместье столицы, proasteìon, Suburbium или как называли Византийцы \en prokéessy (уп. о дворце во Влахернах, Гиерии, Гебдомоне в Алекс. хронике) и в этом качестве могло считаться окраиною |h \escatòa города; в этом местечке была гавань, дворец, в котором останавливались императоры, приплывая из походов, а также где они показывались народу, когда собирались для триумфа или торжественного коронования вступить в город через Золотые ворота. Здесь в большом храме положена была Феодосием Великим глава Иоанна Предтечи и еще Константином построен храм Иоанна Богослова, также, по Никифору Каллисту, церкви пророка Самуила (еще в IV в.), св. Феодоты, Мины и Минея. Близ Гебдомона находился Campus – род Марсова поля и вместе загородного гулянья, где происходили ристалища, игры и пр. и где имелось здание трибунала, с которого император показывался народу. Известно, что в 447 году, в эпоху продолжительного землетрясения, сюда выселились жители города и долго жили на поле в палатках; после совершившегося чуда установлено было здесь моление, которое затем перенесено в церковь Христа – Хора. Имя «Гебдомон» Кедрин объясняет как имя равнины, отстоящей от Миллиария на семь миль, и, действительно, Византийцы выражались обычно: in Septimo или \en {Ebdéomy, а историки in Septimo Milliario. Таковы данные, бывшие в распоряжении у Дюканжа (кн. II, стр. 140, 172 – 3). Но Дюканж расстоянию семи миль не верит, находящего слишком большим для процессий; между тем, считает почему – то известным, что Гераклий, проводя свою сухопутную стену, от Феодосиевой до Золотого Рога, окружил ею Гебдомон и Влахерны, защитив эту (на самом деле, последнюю) часть города от нападений Аваров и Гуннов. Дюканж заимствовал будто бы это известие о Гебдомоне из Александрийской или Пасхальной хроники. Далее он утверждает, что по древнему описанию регионов, 14-й регион образовывали Гебдомон и Влахерны, – чего вовсе нет в описи, но что могло быть почерпнуто Дюканжем из компилятивного комментария к этой описи Панцироля. Что, однако, самое важное, в Александрийской хронике нет известия о постройке стен крутом Гебдомона и Влахерн, а сказано только о стенах кругом Влахернского храма[357], вне места, именуемого Птерон.