Первыми русскими паломниками, посетившими Византию с чисто духовными целями, были в 857 году великая княгиня Ольга со свитой свыше 80 человек и послы в. к. Владимира, посланные в 987 г. для испытания правой веры. С начала XI столетия появляются уже известья о паломниках, а около 1062 г. посетил Византию печерский инок Варлаам, обошедший все ее монастыри[165]. Хождение Даниила, русской земли игумена, в Иерусалим в 1106 – 1108 годах, вероятно, началось продолжительным пребыванием в Царьграде и кончилось там же, хотя об этом пребывании, видимо, не составлено было никаких записок[166]. Равно и все последующие паломники русские должны были направляться на Царьград (редко по Волжскому пути) и делать здесь более или менее долгую стоянку, тогда как большинство западных направлялось через Италию, Корфу и острова Эгейского и Средиземного морей и разве только на обратном пути заходили в Византию на поклонение ее святыням. По различным отрывочным данным, сохранившимся в летописях и у позднейших паломников, видно, что XII век был веком паломничества и в России, также как и на Западе. Движение на Восток принимало обширные размеры, воодушевляло людей всех знаний и состояний, собирало целые дружины. Однако, лишь в редких случаях движение это вызывало и высшие интересы, большинство паломников уже по своей неграмотности было к тому не способно. Таким образом появление в начале XIII века «паломника» Антония Новгородского представляет собою факт столь же знаменательный в истории литературы, как и хождение Даниила; хотя для русской мысли вообще Антоний дал, конечно, менее материала, чем игумен, и хождение первого потому сохранилось лишь в одном списке, а Даниила в 70. В XIII веке, замечает Терновский[167], хождение русских в Царьград приостанавливается: то он был захвачен латинам, то русская земля подпала под иго татар. Роль Царьграда переносится в Никею и на Афон, но и возобновившиеся в XIV в. путешествия вызваны, главным образом, иерархическими смутами. Однако, и в этот период со временем можно будет насчитать многих паломников, заходивших в Византию из Иерусалима. Так в 1233 – 7 гг. св. Савва, архиепископ Сербский жил после Иерусалима в Константинополе «в монастыри Пречистой Богородицы еже Евергетисса» и ходил «в средоу града к светому Апостолу Аньдреи»[168]. Затем идут, как известно, Стефан Новгородец между 1342 – 1350 годами, иеродиакон Игнатий около 1389 – 1391 г., бывший с митрополитом Пименом на короновании имп. Мануила, Александр дьяк около 1395 г. по торговым делам, диакон Зосима в 1420 г., – оставившие свои записки о хождении, и многие другие, от которых не дошли до нас их паломнические книги. Эти записки отличались живостью собственных наблюдений, ярко выделяются искренним чувством паломника, совершающего хождение и потому представляют, вместе с книгою Антония, лучшее основание для исследователя византийской древности. Правда, книги паломников почти ограничиваются одною святынею Царьграда, т. е. его церквами и монастырями и в них нередко упоминают только почившие мощи святых, говоря о них тем образным слогом древности, который сразу сближает читателя с далеким городом и делает ему наглядным самое хождение. «И оттоле поити из церкви в двери, или промеж стен со свещею, обходя аки кругом, стоит икона святой Спас» и пр. Далее, руководимые, очевидно, греками – гидами, наши паломники зачастую сообщают нам позднейшие, сочиненные легенды, передают имена не исторические, но народные, вошедшие в обиход прозвища (напр. Панагран, Панданасый, Аполликанти для монастырей Богородицы) и потому дают материал, в котором только со временем можно будет разобраться. Сведения, ими сообщаемые, притом отличаются необыкновенною краткостью, если сравнить напр. с записками хотя бы путника Клавихо (см. ниже): паломник редко, разве по поводу Софии, позволяет себе сообщить свои собственные впечатления. Взамен, мы выигрываем для топографии церквей драгоценные указании в наших паломниках. Очевидно[169], что странник Стефана воспроизводит самое хождение его: в этом случае не были бы убедительны одни выражения: оттоле, здесь, ту, или поидохом, видехом и т. д. Напротив, обычно принятый в этом случае рассказ оживлен всякими вставками. Стефан пришел в Софию на страстную неделю; в церкви была большая теснота, и только, благодаря вельможе Ботарю, видевшему «нужду» русских, могли они попасть к орудиям Страстей Господних. И как проходили они далее, увидел их патриарх Исидор и беседовал с ними, «понеже бо вельми любит Русь», и паломник прибавляет: «О великое чудо! Колико смирения бысть ему, иж беседова с страники ны грешнии; не наш бо обычай имеет».
165
Филиппа Терновского «Изучение византийской истории в древней Руси». II, 1876, Киев, стр. 4 – 17.
166
Веневитинова, М. А. изд. «Хождения», Правосл. Палестинского Сборника, I, вып. 3, предисловие.
169
Арх. Леонидом указано в ст. Обозрение цареградских памятников и святынь XIV и XV веков по русскими паломникам, в «Чтениях И. Моск. О. Ист. и Др.» 1870 г., кн. IV, стр. 18 – 62.