Дальнейший путь – четвертый ведет паломника внутрь города, посредине треугольника: начинается это хождение церковью Святого Воскресения Господня или Анастасии, находившейся на Черном великом уболе или портике, за Ипподромом (см. ниже), и церковью святых Маккавеев, и следует затем разными портиками, ведшими к форумам Константина и Тавра на северо – запад в ту местность, где идет водопровод Валента, к Пантократору. Ясно, что портики эти часто следовали один за другим или образовывали параллельные и иные сплетения, как и аркады современного Безештана, по справедливой догадке Византия, занявшего их места. «А оттоле на уболе святого Георгия святой Леонтей поп Русин лежит в теле, велик человек: той бо Леонтей трижды в Иеросалим пешь ходил». Стран же того церковь св. Платона (находилась близ форума Константина, по словам Прокопия), Иоанна Милостивого, дом Павла исповедника. «Конец же Русского убола церковь 40 мучеников» (близ Тетрапила, б. м. Лалели – джами) и оттоле церковь Прокопия. Далее следует монастырь Пантократор (хотя хождение делает здесь известный перерыв) и мученицы Анастасии поблизости от него и великомученицы Варвары церковь – та, что за хлебным рынком. Находились ли церковь Благовещения (или Иоанна Дамаскина женский монастырь) и монастырь Василия по близости от вышеупомянутых, или их надо искать далее, уже в 10 – м регионе, где помещалась одна из церквей первомученика Стефана и положен был лоб Стефанов, «избит камением», мы затрудняемся решить, хотя предпочитаем держаться пути паломника. Не смотря на все необходимые и понятные уклоны, путь этот, следуя главной дороге, видимо, должен был вести паломника к Адрианопольским воротам, – как приблизительно и теперь ведет туриста, и потому в упоминаемой затем Плакоте мы должны видеть широкую площадь близ этих ворот, намеченную Византием. У Плакоты Антоний видел церковь Гурия, Самона и Авива и церковь Онисима.
Четвертым путем собственно оканчивается хождение, так как, кроме обозрения города по трем сторонам треугольника и центрального пути, иного цельного направления и принять нельзя было (нельзя и теперь). Так объясняем мы себе дальнейшую отрывочность в перечне церквей уже по разным пунктам Царьграда: 1) «за Пятерицею» (неизвестно, по какому, однако, направлению) церковь Юлиана и Кирика и Улиты и святой Феклы (в северном конце Влахерн, см. ниже); 2) церкви у Плакоты; 3) у Золотых ворот, 4) у Ипподрома, за подгорием, близ Софии, в Испигасе, за Испигасом, и пр. и пр. Отдельные указания паломника и здесь верны: церковь Сергия и Вакха за подгорием, Евфимии у Подромия, бозница Самсона и церковь Акиндина – там же, церковь И. Богослова – близ Софии (см. выше). Но связь между описаниями утрачена и слово оттоле (впрочем, встречается лишь один раз) не имеет никакого значения. Впрочем, паломник оканчивает свое хождение: «А иных святых многих не писал есмь, иже суть вне Царьграда; се же внутрь града» и, как бы запамятовав, прибавляет: «и есть монастырь св. Феодора и церковь» – однако, и эта церковь лежала «близ Софии», только что им помянутой, по византийским хронографам[181].
Новое хождение начинается уже за Испигасом, или в Исигасе граде, т. е. в Галате и Пере, по ту сторону Золотого Рога, но, при нашем полном незнании древностей этой части Константинополя, мы не в состоянии следить за хождением. Очевидно, однако, что паломник должен пересчитывать сперва церкви на берегу: Бориса и Глеба, Богородицы в Гоноратах, Николая, 7 – ми Апостолов – «Урванова чадь», а та церковь прежде и Царьграда поставлена», Иакова Перского, Ирины «новой или великой», построенной Маркианом и Вериною. Затем же «на горе» за Испигасом, быть может, там же, где и теперь больницы, Антоний видел «трудоватицы» и церковь св. Зотика и церковь, где Лазаря иконописца и мученика мощи. Еще далее уже по берегу Босфора церковь Даниила столпника «на горе» и 318 отцов, монастырь Иверский, монастырь Богородицы (Ареобиндовой?) святой Пятницы и церкви Евфимии и мученицы Елены.
Что эта топографическая точность и последовательность наших паломников зависит именно от задачи, ими преследуемой, которая сближает их с древними периэгетами, и что именно этому обстоятельству мы обязаны важнейшими указаниями по топографии церквей Константинополя, – из всего предыдущего достаточно ясно. Но для полноты дела можно сопоставить описание наших паломников с рассказами других и иного рода путешественников и посетителей Царьграда. Так известный кастильский посланник Клавихо[182], пробывший в Константинополе довольно долго в конце 1403 года, передает, правда, очень подробно о церквах его и святынях, но в своем осмотре, видимо, руководился лишь желанием видеть самые замечательные памятники, когда был к тому случай, и те, кто его водил, не преследовали никакого плана, тем более, что это были лица важные – зять императора и его придворные. Клавихо со свитою остановился в Пере, а оттуда уже делал экскурсии свои во дворец, в монастырь Иоанна Крестителя в Петрионе и Перивлептон – на другом конце города – и Студийский монастырь по близости от второго – все это в первый день. В другой день осматривали св. Софию и Ипподром и Манганы – в одной местности; в третий, Влахернскую церковь Богородицы и пр. В последующие разы осмотрели церковь Одигитрии, цистерны – опять в местностях старого дворца. Правда, Клавихо застал город уже в состоянии сильного упадка; многие части его, холмы и долины опустели, и на них разведены были сады и огороды; эти части, говорит путешественник, привыкший к иному типу городов у себя на родине, походят на предместье. Многие здания, церкви и монастыри лежали во времена Клавихо уже в руинах.
181
Эту церковь узнают в современной мечети Beфa – Джами близ Пантократора, хотя вряд ли догадка эта имеет какое-либо основание, см. показание Стефана Новгородца выше.
182
Ph. Brunn. Constantinople. Fragment de l’itinerario de Clavijo, trad, et notes. Odessa, 1883. 8°.